— Чертовщина какая-то, — повторил я.
Мы всё сидели как сидели — на переднем сидении.
Птица подобралась поближе. Потом наклонила голову вбок и нахохлилась. Яркий и злобный глаз всё таращился на нас. Птица задрала хвост, он был как огромный веер, который то раскрывался, то закрывался. Хвост сиял всеми цветами радуги.
— Боже мой, — прошептала Фрэн. Руку она положила мне на колено.
— Чертовщина какая-то, — снова повторил я.
Больше тут сказать было нечего.
Птица опять издала все тот же странный, похожий на плач крик: «Мо-о-ау!». Если б я такое вдруг услышал ночью, решил бы, что кто-то умирает, или что-то такое творится, какая-то жуть.
Входная дверь открылась, и на веранду вышел Бад. Он застегивал рубашку. Волосы у него были мокрые. Похоже, он только что вылез из душа.
— Да заткнись ты, Джоуи! — прикрикнул он на павлина. Потом хлопнул в ладоши, и птица немного попятилась. — Хватит уже. Вот так-то, заткнись. Заткнись, тварь паршивая!
Бад спустился по ступенькам. По дороге к машине заправил рубашку в штаны. Одет он был так, как одевался на работе — в джинсы и хлопковую рубаху. Я же напялил летние брюки и тенниску. Хорошие туфли. Увидев в чем Бад, я разозлился на себя — и чего вырядился...
— Молодцы, что все-таки выбрались к нам, — сказал Бад, подходя к машине. — Давайте, входите.
— Бад, привет, — сказал я.
Мы с Фрэн вылезли из машины. Павлин немножко отошел и стоял, наклоняя свою противную башку то в одну, то в другую сторону. Мы старались не подходить к нему слишком близко.
—Ну как, сразу нас нашли? — спросил у меня Бад. Он не смотрел на Фрэн. Ждал, когда я их познакомлю.
— Карту ты нам дал толковую, — сказал я. — Да, Бад, это Фрэн. Фрэн, Бад. Она о тебе наслышана.
Бад рассмеялся и протянул ей руку. Фрэн была его выше. Бад смотрел на нее снизу вверх.
— Он о тебе часто говорит, — сказала Фрэн, отнимая у него руку. — Бад то, Бад сё. Если о ком с работы и поминает, так только о тебе. Мне кажется, что я тебя уже давно знаю.
Она не выпускала из виду павлина. Тот подобрался ближе к веранде.
— Так мы ж с ним друзья, — ответил Бад. — Еще б ему обо мне не говорить.
Сказав это, Бад ухмыльнулся и ткнул меня кулаком.
Фрэн так и держала свой каравай. Она не знала, что с ним делать. Протянула Баду.
— Вот, мы вам привезли.
Бад взял каравай. Повертел так и сяк, осмотрел, будто впервые в жизни видел буханку хлеба.
— Вот спасибо, — сказал он. Поднес каравай к лицу и понюхал.
— Фрэн сама пекла, — объяснил я.
Бад кивнул.
— Пошли в дом, познакомлю вас с женой и матерью.
Он, ясное дело, имел в виду Оллу. Какая тут еще могла быть мать, кроме нее. Бад мне говорил, что его мамаша давно померла, а папаша отвалил, когда Бад был еще парнишкой.