Фон Зон пытался устроиться через знакомых на какую–нибудь должность, приличествующую его положению. Но везде получал решительный отказ: об истории ловеласа столица была наслышана, и с могущественным бароном никто не хотел портить отношений. Фон Зону предлагали раза два ничтожные места, но не мог же надворный советник идти на должность повытчика!
Менять образ жизни фон Зон тоже не мог и не хотел. По этой причине вскоре за 17 тысяч ушли фамильные бриллианты. Еще спустя полгода был заложен, а затем и перезаложен дом с громадным участком.
Затем уволили дорогого повара–итальянца. Вместо него взяли кухарку Варвару. Заложили без малого полтора пуда столового серебра. Продали роскошную летнюю коляску.
Деньги таяли, словно весенний тонкий снег под лучами жаркого солнца.
Пришел срок платить по закладной за дом.
Глядя в окно на пристань, что находилась прямо против дома на Фонтанке, фон Зон горько вздыхал:
- Утоплюсь пойду, и все мои печали уйдут со мной в могилу…
- Мон шер, прежде потопления выкупи дом. Твои дочери остались без приданого. Сыну–студенту надо тоже помогать.
- У меня осталось 18 копеек…
- Отправляйся в Москву к своей тетке Остен–Сакен. Она в тебе души не чает. Возьми в долг.
- Уволь, это свыше моих сил! Мне честь дороже.
- Невелика честь, коли нечего есть! Нашла себе сокровище…
Начиналась очередная семейная баталия, в которой, как известно, победителей никогда не бывает — только потерпевшие.
Наконец, ввиду безвыходности положения, фон Зон отправился в Москву.
УЧЕНИЦА ИМПЕРАТОРА
70- летняя вдова–генеральша графиня Остен–Сакен любила племянника за легкий нрав, за уважительность, за умение часами слушать ее бесконечные воспоминания о днях «золотых, безвозвратных». Вот и теперь, когда фон Зон без предупреждения явился к тетушке в дом на Козиху, что в приходе Святого Ермолая, она обрадовалась. Увидав племянника, графиня обняла его, звонко чмокнула, стала с интересом расспрашивать:
- Что это ты, душа моя, учудил? Любовь — дело занятное, по себе знаю. Но когда лезешь под юбку, подумай, как бы не оконфузиться потом! Неловко у тебя получилось…
А ты, душа моя, оскорбил самого генерала Рейнера, близкого к высшим кругам! Ну да ладно! Ты остановился где, нет? Тогда располагайся у меня, развей мое старушечье одиночество.
Графиня позвонила и приказала тут же вошедшей горничной:
- Феня, принеси чай! И скажи, чтобы ужин не задержали. Пусть накроют в доме.
И обратилась к племяннику:
- Во дворе что–то свежо стало!
Громадный дом был наполнен множеством вещей — мебелью, зеркалами, картинами. Но во всем царило некое запустение.