Заметим, что сам Полуляхов одевался с большим шиком, носил модные костюмы, узконосые лакированные штиблеты, массивный золотой перстень с крупным бриллиантом.
В приемной встретил его лакей, с поклоном принял канотье и трость. Доктор делал Полуляхову пломбу, а тот задумался: «Место тут глухое, дом одноэтажный и есть что «слимонить».
Спустился с крыльца Полуляхов, а там дворник метлой чистоту наводит. Высокий такой парень, сытый, гладкий — под стать всей обстановке. Обратился к Полуляхову:
- Простите, сударь, у вас спички не найдется?
- Нет, братец, не курю и тебе не рекомендую.
- Это верно, одно баловство.
- А что, хозяин твой богатый?
- Есть чем жить, ему нечего тужить!
- Капитал, поди, в банке держит? Дворник подозрительно прищурился:
- Это мы знать не могим. А вам, сударь, для чего это?
- Это я так, для разговору. На, возьми полтинник — на табак.
Крикнул лихача:
- Гони к «Мадриду»!
В ресторане уже сидел Казеев. Полуляхов сказал ему:
- Надо «брать» хату врача! Завтра сходишь, как бы с зубом пришел, оглядишься…
- Да у меня зубы — во! Как один! Я ими пивные бутылки раскупориваю.
- А мы тебе гвоздем расковыряем, — расхохотался Полуляхов, довольный своей сообразительностью.
Сказано - сделано. Отправился Иван на Красносельскую. Зашел по соседству — в церковь Алексеевского монастыря, помолился Николаю Угоднику, попросил удачи. Да, видать, не внял Угодник сей просьбе…
Едва лакей пошел докладывать о пациенте, как Иван бросился к дверям угловой комнаты. Приоткрыв дверь, увидал два небольших диванчика. Решил: «Тут спальня!» И задал деру — стоматолога он боялся сильнее прокурора.
…Вечером два друга вырабатывали план действий. О своем позорном побеге Иван не обмолвился ни словом!
УБИЙСТВО НА КЛАДБИЩЕ
В половине третьего ночи приятели тихо подходили в дому Беккера.
- Тута, в угловой, — спальня! — объяснил Иван.
- Ясно, полезем с другой стороны! — И тут же Полуляхов пошутил: — Ночь матка — все кроет гладко. Люди горох молотить — воры замки колотить!
Иван держал Полуляхова на своих богатырских плечах, а тот обмазал медом стекло, приклеил газету и по периметру обвел алмазом. Затем мягко надавил — стекло беззвучно высадилось. Высокий класс воровской работы.
Едва Полуляхов забрался в помещение, как раздался истошный женский крик:
- Караул! Во–оры!
Оказалось, что простодушный Иван спальню за гостиную принял.
Что тут началось! Дом взорвался криками, зажгли повсюду свет, залаяли псы, раздались трели полицейских свистков.
Иван дал деру в сторону железнодорожных путей — до них два шага. Полуляхов сиганул из окна — и полетел в противоположном направлении. Такова договоренность — на случай «шухера».