Молодые люди быстро покончили с обедом, но уходить не стали. Для Веридора настало время сделать свой выбор. Слушающего стоило избрать из числа этих парней, иначе его медлительность могли неправильно истолковать. Для любого из этих жителей хьюмеритской глубинки, было очень важным делом выступить если не в роли Слушающего, то хотя бы в роли Сопричастного. Веридор в знак того, что он готов сделать свой выбор, откинул рукав балахона, открыв браслет слушающего, и принялся внимательно рассматривать пришедших клерков и продавцов, но не торопился вставать из-за своего столика, давая им спокойно пообедать, а официанткам убрать посуду.
Его внимание привлек высокий, крепкий парень в тёмном костюме, черты лица которого, своей мягкой округлостью, чем-то напоминали ему красотку Эмми. Парень лет двадцати восьми, одетый в костюм-тройку, сидел неподвижно, положив руки на столик. Перед ним стояла точно такая же, как и у Веридора, фарфоровая пивная кружка. Это, скорее всего, не было простым совпадением. Хозяин заведения, похоже, предлагал ему избрать именно этого клерка своим Слушающим. Что же, раз так, то ему следовало подчиниться и потому Веридор встал из-за своего столика и медленно подошел к парню. Тот замер в напряженном ожидании. Секунду помешкав, вспоминая позабытые слова и обороты не такой уж и чужой для себя хьюмеритской речи, он вполголоса обратился к юноше на его родном языке:
— Брат мой, скажи, могу ли я смиренно просить тебя о Справедливости? Не согласишься ли ты выслушать мою историю и сказать, прав я или нет?
Хьюмерит вздрогнул, услышав от чужестранца вежливое обращение, произнесенное им на его родном языке без малейшего акцента. Немного срывающимся от волнения голосом, он быстро ответил ему:
— Да, брат. Я готов выслушать тебя и воздать по Справедливости. Мне пройти к твоему месту?
А это, как припоминал Веридор, уже являлось жестом особого уважения и повышенного внимания к нему, ведь обычно, насколько он это знал, Слушающий предлагал Человеку, Пришедшему За Справедливостью, сесть или встать напротив. Начало исповеди уже показалось ему многообещающим, хотя Веридор прекрасно понимал, что он не сможет подкупить Суд Хьюма ни своими прежними заслугами перед этим миром, ни сладкими речами, ни, уж, тем более, деньгами или ещё чем-либо. Вежливо склонив голову, он негромко ответил:
— Брат мой, ты окажешь мне большую честь.
Присев за столик Веридора, молодой человек достал из внутреннего кармана своего строгого, тёмно-зелёного пиджака маленькую, круглую шапочку из чёрной мягкой замши. Тщательно расправив её и стряхнув соринку, он пригладил свои светло-русые, слегка волнистые волосы и надел шапочку. Лицо его сразу стало строже, серьёзнее и, вроде бы, старше. Приняв официальный вид, он представился: