В передней его остановили два гренадира. "Кого тебе?" — спрашивали они. "Генерала Суворова, скорее, важная штафета!" — отвечал драгун. "И думать не смей, чтобы мы тебя пустили". — "Штафета из Кракова, говорю вам!" — "Хоть бы из Варшавы; погоди".
Тут из внутренней комнаты раздался тоненький голос: "На молитву!" Двери в переднюю растворились; гренадиры вытянулись в струнку, и драгун увидел в ближней комнате человека не высокого, сухощавого, лысого, в синей куртке и белых панталонах. По обеим сторонам в комнате стояло несколько офицеров. Высокий гренадир держал молитвенник. "Читай, Тишка, да разумей, что читаешь!" — сказал человек в синей куртке: это был сам Суворов. Он благоговейно стал против образа, запел: "Миром господу помолимся!" и начал класть земные поклоны. Все следовали его примеру. Гренадир читал густым басом молитвы. Когда молитвы были прочитаны, Суворов продолжал молиться: "Спаси господи матушку императрицу, наследника, августейший дом!", "Спаси господи православное, русское воинство!", "Спаси господи всех православных христиан".
Он оборотился потом к офицерам: "Добрый день, добрый день, добрый ли будет, увидим, а теперь…" Он обводил быстрыми своими глазами всех присутствовавших, и глаза его остановились на приехавшем драгуне.
— Что ты, удалец? Ты из Кракова, как видно по мундиру?
— Точно так, ваше превосходительство; штафетой к вам.
— Эстафетой? А что тебе попритчилось! Видишь, какой народ? Эстафету к Суворову… Что? Чай, у коменданта каша сплыла? А?
— В Кракове не благополучно.
— Что? Комендант сухарей объелся?
— Никак нет; Краков захватили поляки.
Суворов отскочил на три шага и крепко ударился в толстого майора; тот заохал; Суворов прыгнул в другую сторону и уставил глаза на ушибленного воина.
— Вот тебе раз: тут солдатское брюхо дорогу загородило, а там Краков взяли… а там народ одурел! Эй ты, солдат, одурел ты, что ли? — спросил Суворов драгуна.
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Давай бумагу! — Суворов вырвал пакет из рук его, сорвал печать, читал скоро и говорил читая:
— "Сим честь имею донести…" Честь! Экая честь! Спасибо, что учтив — дипломатика, архиплутика! "Честь имею донести, что нечаянною оказиею вчерашний день неприятель овладел Краковским замком…" Нечаянною, чаянною, отчаянною! Дурак, дурак! будто у солдата есть нечаянное? У солдата три уха: втрое слышит; шесть глаз: втрое видит. "Овладел Краковским замком, и войска наши ретировались в беспорядке из города…" Ретировались! Русские ретировались! Ах! Съел ты меня, да и с косточками! — Он смял письмо руками, но успокоился, расправил и продолжал: — "Из города. Сильные партии поляков собираются в город, и мы ждем диспозиций ваших". Диспозиций, экскузаций… Я вас, я вас… — Он затопал ногами с притворным гневом. Все офицеры молчали.