Нет, Власов не был мизантропом.
Друзья и приятели, безусловно, были у него. Известно, например, что добрые отношения сложились
у Власова с его тестем — Михаилом Николаевичем Ворониным.
«Мне, как и ему, так хотелось видеть друг друга, — напишет сам Власов в октябре 1941 года, узнав о
смерти Михаила Николаевича. — Ведь мы оба так любили и понимали друг друга».
Но — увы! — воспоминания этих людей не сохранились… [21]
Понятно, конечно, что после 1942 года друзья и знакомые Власова торопливо сжигали его
фотографии, уничтожали свидетельства близости с генералом–изменником. Понятно, что
сослуживцы Власова старательно забывали генерала и — это факт! — сумели позабыть его.
И это, конечно, тоже суд, тоже приговор.
Так получается, что Власов сразу возникает на немецких фотоснимках, в кадрах фашистской
кинохроники, в воспоминаниях офицеров немецкой разведки и «Вермахт пропаганд».
Высокий, чуть сутуловатый генерал в очках, делающих его похожим не то на сельского учителя, не то
на бухгалтера; в нелепой — странная смесь вермахтовского мундира и советского кителя с широкими
обшлагами — форме цвета хаки…
Но и здесь тоже только вывеска, только название фирмы — «Генерал Власов», а самого Власова нет…
И бесполезно вчитываться в воспоминания, мы не узнаем из них, любил ли, к примеру, Власов охоту.
Или рыбалку? Или предпочитал собирать грибы? Какие книги читал Власов и любил ли вообще
читать?
Бесполезно вглядываться в фотографии. Не сохранилось ни одного снимка, где генерал Власов
смеется или хотя бы улыбается.
Везде тяжелое, окаменевшее, словно маска, лицо.
И везде: и на фотографиях, и в воспоминаниях — «Власов — предатель», «Власов — патриот»,
«Власов — изменник», «Власов — создатель Русской Освободительной Армии» — только название,
только фирма, словно и не был Власов никогда живым человеком…
Великая Отечественная война переменила все, но и она не сумела нарушить блистательный ход
карьеры генерала Власова.
22 июня 1941 года в 3 часа 00 минут генерал–майор Власов получил приказ о приведении войск в
полную боевую готовность.
24 июня его четвертому механизированному корпусу {9} был отдан приказ: разгромить прорвавшуюся
в районе Немировки немецкую группировку.
Приказ этот запоздал.
24 июня главная угроза исходила уже не из района Немировки. Танковые колонны немцев нанесли
удар в направлении Луцк — Дубно, угрожая расчленить войска фронта. По приказу генерал- полковника [22] М. П. Кирпоноса 4–й и 15–й корпуса три дня вели ожесточенные бои, пытаясь
прорвать оборону противника. Сделать это им не удалось, и 1 июля начался отвод войск.