сожалением ей ответила, что не могу этим же похвастаться. Если будет у тебя хотя бы минута
свободная, черкни ей несколько слов, она послала тебе несколько открыток… Но помни, что хотя
твои письма к ней и не смогут пройти моей цензуры, не вздумай написать, что ожидаешь не только
встречи!
Милый, я живу сейчас только письмами. У нас тут есть одно кино, репертуар которого очень
разнообразен, а именно вот уже целый сезон идет «Свинарка и пастух». Я предпочитаю лучше
перечитывать 1000 раз твое единственное письмо…
У нас есть наушники, которые иногда только трещат, но мне даже в треске слышится: «говорит
западный фронт. Уничтожено бесчисленное количество фашистов, точное число подсчитывают уже
несколько дней» и т.д.
Андрюшенька! О себе пиши все, меня ведь интересует каждая мелочь, вплоть до того, меняешь ли ты
каждый день платки или предпочитаешь ходить с грязными??? Как Кузин заботится о тебе? Передай,
что за неисполнение моих инструкций он понесет большое наказание. Андрюшенька! Сейчас живу
только тем, что в мае буду с тобой вместе на фронте. И не думай иначе. Еще раз, или как один наш
профессор говорит «исче», пишу, что если Кузина не будет к 2–3 мая, сама добьюсь посылки на
фронт. Маму оставлю с ребенком и возьму какую–нибудь женщину, чтобы мама могла [31]
справиться. Остался март и апрель, февраль я уже не считаю. Ты даже не можешь представить себе,
как я скучаю и как хочу тебя видеть…
Любящая тебя твоя Аля».
Вот такое письмо.
Молодая женщина готова растерзать любого, кто усомнится: генеральша ли она, — но вместе с тем и
сама порою не верит, что она и на самом деле генеральша. От этого и сбои в повествовании, и
клятвы в любви, перемежаемые как бы шутливыми угрозами. Агнесса Павловна действительно и
Власова любила, и ощущать себя генеральшей ей тоже нравилось.
Из ответных писем Власова видно, что его забавляла, а порою и восхищала та буря чувств, которая
наполняла «гарную дивчину» из Харькова, готовящуюся стать матерью его ребенка. Письма Агнессы
Подмазенко подбадривали его, скрашивали армейские будни, и он не жалел времени на переписку с
нею.
«Дорогая Аля! Ты… унесла с собой от нас все наше веселье. Вдруг после такого шума сделалось так
тихо. Какая–то пустота. Мы почти ежеминутно вспоминаем тебя, и все тебя жалеют. Врача у нас до
сих пор нет. Все говорят, особенно Сандалов, который, кстати говоря, серьезно заболел — у него
болеют почки, что с твоим отъездом кто нас будет лечить. И представь, как только ты уехала, выходя
из той хаты, в которой мы с тобой жили, поскользнулся и поранил легко себе руку, а лечить некому.