И вот, совершив скорый, но справедливый суд, господин остался наедине со своим Недреманным Оком. Слаб человек, и даже на высших ступенях могущества ждет он подтверждения собственной правоты. Вот и сейчас господин, не то чтобы просил одобрения, но милостиво разрешал восхищаться собой.
– Это ты здорово придумал – сказал четвёртый раб (в античные времена все друг друга звали на «ты»). Публично возвысить а потом – десять лет без права переписки с конфискацией.
– Это ты о чём?
– Это я о первом рабе. Как ловко ты раскусил коварный замысел! И не только раскусил, а и пользу извлёк.
– Ну, расскажи, как ты понял мой замысел.
– Гениальное всегда просто для преданного ума. Подумать только – раб удвоил твоё состояние. Может быть, он умнее тебя? Может, ему без тебя только лучше? Вдруг он завтра захочет стать господином? Нужен тебе такой раб? Или отправить загодя на галеры? Тем более, что он заработал много больше, чем вернул тебе. Как? Да очень просто: жена его, прежде обыкновенная прачка, теперь самая богатая дама по эту сторону геркулесовых столпов. Говорит, сама, своими руками настирала миллиарды, но ты-то знаешь, как они, прачечные, устроены.
– Ты хочешь сказать, что генеральным управляющим нужно назначить второго, того, кому я дал два таланта, и который вернул четыре?
– Нет-нет-нет, я вообще ничего не хочу. Но второй он только потому второй, что ему мешал первый. В его отсутствии второй сам станет первым, он и сейчас охулки на руку не кладёт.
– Что, тоже жена разбогатела?
– Жена, сын, зять, какая разница? Они нарушили первую заповедь раба: раб в отсутствии господина обязан жить плохо! Ужасно плохо! А они жили хорошо, умножили богатства и тем самым покусились на основы мироустройства. Ты, мудрейший, испытал своих рабов, а что они испытания не выдержали — вина целиком на них.
– А тот, что зарыл талант в землю?
– Он показал, что талант без господина ничто, что пусть талант лучше сгниёт в земле, чем служит чужим господам. Или, того хуже, рабам.
– Вернуть его из внешней тьмы и сделать главным управляющим?
– Ты уже наградил его величайшей из щедрот, сохранив ему жизнь. Еще одной милости его слабое сердце может и не выдержать.
– Может, ты сам хочешь быть главным управляющим?
– Нет, господин. Главным управляющим в собственном царстве можешь быть ты, только ты, и никто, кроме тебя. А мне позволь быть рядом, ловить отблески твоей мудрости.
– Ладно, лови, – сказал господин.
Однако подлинный смысл удаления и возвращения таинственного господина видится мне в изложении другого евангелиста, Луки: