– Ты чо молчишь, мужик? – солдат в темных очках отстегнул с пояса пластиковую флягу и протянул. – Хлебни, шок снимет. Меня Жора зовут, – сказал он дружелюбно. – Пей, говорю. Сразу попустит.
– Вы кто? – сипло спросил путник. – Американцы?
– Русские мы, – пулеметчик приподнял пшеничные брови, удивившись неожиданному вопросу. – Я – старый русский, а Том, – ухмыляясь он покосился на негра, – новый. Я в Венесуэле буровиком работал, когда вся эта байда началась. Теперь вот домой еду.
Мужчина опустил ружье и взял флягу. Глотнул. Водка, пшеничная. Русская. Хорошая. Он снова глотнул и вернул Жоре.
– А я – Олег Шереметев, учитель, – сказал он. – Инструктор по русскому скаутингу.
* * *
Ночью в мертвый город решили не въезжать и Жора остановил свой автопоезд на кольцевой. Оставив негра сторожить в кабине «ракетоносца», перебрались в домик-прицеп, закрепленный на одной из платформ. Здесь имелась маленькая кухонька и буровик принялся готовить ужин.
– А что это твой Том все время молчит? – спросил Шереметев, наблюдая, как новый знакомый вскрывает банки с консервами. – Или он по-русски ни бум-бум?
– Угу, – Жора мрачно посмотрел на пораненный о жесть палец и слизнул кровь. – И это тоже. Но только он – немой. Как Герасим, – бывший нефтяник осклабился. – До всей этой байды художником был, а потом угодил в лапы уличной банде. Ну, белые мальчики на нем за Обаму и поотрывались, да так, что у него голос пропал. На нервной почве. Но мне нравится, я болтать не люблю. Да и негры мне по душе.
Олег удивленно посмотрел на буровика.
– Они – ребята простые, искренние, к природе ближе, – пояснил тот. – Не то, что чурбаны какие-нибудь. Вот от тех чего угодно можно ожидать. Менталитет такой. А вообще я с ним поначалу намучился. Он ведь, когда его встретил, жирный был, стопроцентный американец. Из одних гамбургеров и кока-колы состоял. Но ничего, я его так погонял, что сам видишь – боец получился! Только все равно не говорит.
Жора поставил на откидной столик одноразовые тарелки, положил ложки и вилки. Вынул из холодильника тарелочку с кусочками подвявшей ветчины, колбасы и сыра. Наложил Олегу консервированной кукурузы, себе взял бобов. Достал из морозильника початую бутылку «Столичной». Разлив по стаканчикам, сказал:
– За знакомство.
– Будем, – Шереметев проглотил ледяную водку, довольно крякнул и закусил кусочком ветчины. – Слушай, а почему у тебя машина так разрисована? Не солидно как-то, – он с осуждением покачал головой, – военный девайс все-таки.
– Это Том ее так размалевал, – с набитым ртом, промычал Жора. – Ему – терапия, так сказать, а мне по фиг. Главное, что едет. Давай по второй.