но только одно
несчастье (26).
23 Прежде Божья защита (ср.: 1:10) обеспечивала ему благоденствие, но теперь, когда он ищет смерти, сохранение Богом его жизни он воспринимает лишь как продление его скорби; стена, прежде защищавшая его, превратилась в тюремную стену. 25 Теперь проясняется причина прежней усиленной заботы Иова о непорочности своих домашних: его всегда преследовал страх перед возможным несчастьем (1:5; ср.: 15:20—26).
4:1 — 5:27Первая речь Елифаза: «Будь терпелив, и все уладится»
Елифаз, как и остальные друзья Иова, хочет поддержать его в страдании; пожалуй, только он и смог сказать Иову по–настоящему утешительные слова. Но здесь, как и в речах других друзей Иова, слышится некоторая авторская ирония, поскольку автор не разделяет их мнения о заслуженности всякого страдания и полагает, что утешение в их устах оборачивается жестокостью.
Главная мысль речи Елифаза такова: ты богобоязненный человек, и все мы это хорошо знаем. Поэтому не стоит отчаиваться, ведь невинные не страдают бесконечно. Ты страдаешь, потому что ты несовершенен и нуждаешься во «вразумлении» и «наказании» (5:17), но это скоро кончится, ибо ты человек добропорядочный (4:6). Словом, будь терпелив, и все уладится.
4:2—6 «Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою?» В первых же словах Елифаза звучит его искренняя забота о друге; речь его почтительна и даже оправдательна. Он уважительно напоминает Иову о том, как много доброго он делал для других людей, попадавших в подобную ситуацию (3–4). Лишь самый мягкий упрек высказывает Епифаз своему другу: А теперь… коснулось тебя, и ты упал духом? (5). Поддержка, которую оказывал Иов другим людям, — это знак его истинной непорочности и достаточное основание для надежды на то, что Бог вскоре восстановит его.
4:7—11 «Погибал ли кто невинный?» Говоря о грешниках, Елифаз вовсе не относит к ним Иова. Напротив, он убеждает Иова в том, что ему не о чем волноваться, поскольку он не из тех, кто сеет зло и пожинает его (8; ср.: Ос. 10:13; Гал. 6:7).
4:12—21 Даже в богобоязненных Он «усматривает недостатки». Чтобы обосновать эту мысль, Елифаз приводит свое ночное видение (12–16) и делает из него выводы (17–21). В своих собственных глазах он предстает довольно смелым и пророчески одаренным человеком. Автор не без иронии относится к претензиям Елифаза на обладание Божественным откровением о том, что большинством нормальных и теологически необразованных людей воспринимается как само собой разумеющееся: Человек праведнее ли Бога? (17). И хотя эти слова следовало бы перевести так: «Может ли смертный человек быть праведным (то есть абсолютно безгрешным) в глазах Бога?», тем не менее идея остается понятной и довольно банальной. Более того, она совершенно неприменима к Иову. То, что он переживает, — это не просто печаль или огорчение вследствие его отступления от нравственного совершенства; то, что он переживает, — это абсолютная катастрофа. И хотя он не умер (не