человека, если Он так близоруко действует в случае с Иовом (4)? Или у Бога так мало времени в запасе, что Он так спешит обрушить на Иова весь Свой гнев (5–6)?
8—17 Здесь Иов говорит о Боге как о своем Творце и Хранителе. Мы читаем чудесное описание процесса сотворения Иова Богом; при этом упоминается и бережная забота Бога о нем (8—12): Он обделал его как глину, вылил… как молоко и, как творог, сгустил, кожу и плоть соткал на нем подобно ткачу и жизнь… даровал. И в то же время высказывается мысль, будто у Творца была какая–то другая зловещая цель (13): возложить вину на Иова. Иов ни в чем не признает себя виновным; он уверен, что каким бы он ни был — нечестивым или непорочным (15), — попечение Бога о нем сводилось к тому, чтобы сделать его мишенью для своих атак (ср.: 7:20).
18–22 Неужели Иов родился для этого? Он сейчас вдвойне несчастен: он не знает, как приблизиться к Богу, чтобы добиться оправдания от Него (9:11) и он чувствует, что находится в тисках Божьего гнева, заставляющего его страдать вне зависимости от того, виновен он или нет (10:7). Неудивительно, что Иов издает вопль отчаяния (о котором мы впервые читаем в главе 3), смешанный с мольбой об избавлении от Божьего присутствия (которую мы слышим в 7:16,19).
11:1—20 Первая речь Софара: «Простри к Нему руки твои»
Софар производит впечатление самого бесчувственного из трех друзей Иова. Его мысль проста: ты страдаешь, потому что ты тайный грешник (6), поэтому покайся (13–14).
11:1—6 «Тебе вдвое больше следовало бы понести!» Софар — человек принципа; он согласен с Иовом в том, что главной проблемой является вопрос о грехе. Иов — не явный грешник, следовательно, — тайный, но Бог узнал об этом. Иов утверждает, что его суждение верно, и он чист перед Богом (4), но Бог думает иначе и ему, Софару, каким–то образом открылись эти мысли Бога о преступности Иова. Возможно, грех Иова настолько велик, что, наказывая его, Богу пришлось даже предать забвению некоторые из беззаконий его (6). Вполне вероятно, что Иову просто повезло!
11:13—20 Поэтому Иов должен покаяться! Софар пытался убедить Иова в том, что покаяние — это благословение. Там, где Елифаз был мягок и тактичен, Софар резок и безапелляционен. Он уверен, что спасение Иова полностью зависит от его покаяния: только если Иов послушает его и последует его совету, он будет иметь надежду. Иов должен управить сердце свое и обратить его к Богу, он должен всею душою своею устремиться к Нему, а не удовлетворяться внешним раскаянием; он должен молиться (13) и осудить свое недостойное поведение.