(14). Мчащийся речной поток не устрашает его («хотя бы Иордан устремился ко рту его», 18); хвост его, хотя и короток, но обладает огромной силой («поворачивает хвостом своим, как кедром», 12).
40:20 — 41:26 Левиафан. Под левиафаном мог подразумеваться дельфин, рыба тунец, кит, но вероятнее всего — крокодил. Согласно ханаанской мифологии, в морской пучине обитало семиголовое чудовище по имени Лотан — царь бездны; ссылки на подобное чудище есть и в Ветхом Завете (напр.: Пс. 73:13–14; Ис. 27:1). Таким образом, левиафан, как и бегемот, олицетворяет силы хаоса.
40:20–41:3 Левиафан бесполезен для человека. Его нельзя поймать (20), приручить (22), его нельзя заставить служить человеку (23), он не годится для детских игр и забав (24). Его нельзя использовать в пищу (25), ибо его невозможно поймать (26). Если кто–то по неосмотрительности своей и попытался схватить его, то уж не станет делать этого вновь (27)! Одного взгляда на него достаточно, чтобы обратиться в бегство (41:1). Смысл стихов 41:2—3 в том, что если смелого человека отпугивает вид левиафана, то только глупец рискнет приблизиться к самому Богу!
41:4—26 Язык этого отрывка необычайно поэтичен и красочен; точных описаний здесь нет. Верх одежды его — двойные челюсти его (5); под брюхом его острые камни (22), и он лежит на них; движением своим в воде он кипятит пучину (23), превращая море в кипящую мазь. Еще более метафорично описано дыхание зверя, из пасти которого выходит пламя (12—13). Основная задача этой поэмы, воспевающей царя всех свободных и гордых животных (26), — показать величие и неприступность этого Божьего творения, столь враждебного и чуждого человеку. Это кульминация речей Бога к Иову, и Иов не упускает их сути: бегемот, крокодил — символы страдания, ужасающие и таинственные, но тем не менее это часть Божьего творения во всем его величии.
42:1—6 Вторая реплика Иова: «…раскаиваюсь в прахе и пепле»
В отличие от первой реплики Иова, адресованной Богу (39:34) и означающей отказ отвечать Ему, здесь Иов уже готов вести с Ним беседу. Ибо Иов осознал право Бога делать то, что Он делает, и даже — хотя Иов не говорит об этом прямо — Его право на поражение страданием невиновного. В словах Иова появляются новые нотки: Знаю, что Ты все можешь (2), и это не простое признание Иовом Божьего всемогущества, это понимание того, что Бог всегда во всех Своих делах имеет определенную цель. Страдание Иова имеет ценность и смысл в глазах Творца, хотя Он ничего не разъясняет Иову. Ошибка Иова была в том, что он хотел сам решить проблему страдания, то есть пытался вторгнуться в сферу, недосягаемую для человеческого разума: