– Это сложнее. Зависит уже от мага. Карис не страшен, но если у них есть хоть плохонький боевой маг, наши дела намного хуже.
– У них есть Крон, – очень тихо проговорил шут, и Маркус озабоченно и уважительно промолчал. Чародеи узкой специализации. С записью в дипломе о специальном образовании. Лене очень бы понадобился сейчас специалист с узким специальным образованием. Специалист, наивно считающий себя способным исцелить душу человеческую, то есть обыкновенный психиатр. Потому что не бывает магии и магов. Шпаги давно используются только любителями в белых штанах по колено и больших сетчатых масках, да и те снабжены шариками на концах, чтоб не дай бог не поранить противника. А то дисквалифицируют. Фехтование, один из самых бесполезных навыков в мире огнестрельного оружия, здесь наверняка почитается как нечто особенное и замечательное, мастера – люди уважаемые, а Маркус, похоже, в этом деле не последний человек. Или считает себя не последним. Людей не бьют кнутами на площади, привязывая к стеклянному кресту. Ни в один напиток никакой магии не добавляют, если не считать магией обыкновенное умение хорошо готовить, пусть только один напиток. Раны лечат врачи, а не волшебники, и никакой, даже самый-рассамый талантливый и умелый врач не сведет кровавые рубцы за несколько дней, да так, что и шрамов не останется. В мире Лены шут до конца своих дней остался бы таким исполосованным… а ведь даже засохшей крови нет на теле. Словно рассердившийся папа выпорол непослушного сына, только не по попе ремнем был, а по груди, красные припухшие полосы – и все. А крови он потерял много. Очень много. Рубашка была алая сплошь.
Перехватив ее взгляд, шут немного смутился и потянулся за рубашкой, и Маркус не препятствовал, наверное, мазь уже впиталась. Лена посмотрела на каждого по очереди. Проводник вполне удобно устроился на стуле, хотя это было невозможно, стул предназначался для чего угодно, но не для сидения на нем, но то ли Маркус был из людей, которые везде могут чувствовать себя комфортно, то ли Лена просто привыкла к другой мебели. Те же темные штаны, темная куртка, высокие сапоги, из-под воротника торчит ворот белой рубашки, кожаная перевязь с ножнами – ведь даже дома не снимает… Всегда наготове или именно сегодня, когда весь город перерывают в поисках шута, осмелившегося ускользнуть от казни? От вынужденности либо попросить о милости, либо умереть… на кресте. Черт возьми, что еще полезет в голову?
Привыкший к дворцовой жизни шут чувствовал себя не особенно уютно, все ерзал, стараясь получше умоститься на табуретке, высокий – видно, даже когда он сидит, худой, в облегающих длинные ноги черных штанах, башмаках, больше всего похожих на ботинки фабрики «Корс» или орудие пытки, и просторной белой рубашке с коротковатыми рукавами. Ему очень шло белое – его равномерно бледному лицу, большим крапчатым глазам, серым волосам. Чертовски привлекателен был шут, на неприхотливый взгляд Лены, однако воспринимала она его не как мужчину. Шут был прав. Брат? А откуда бы знать Лене, если братьев она никогда не имела? Да и разница в возрасте – ого-го какая, даже грустно, честное слово. Тридцать три! Лена уж и забыла, когда ей было столько. Целых шесть лет назад. Эпоха! Геологическая эра… в жизни женщины. Но, насколько ей помнилось, не было у нее в тридцать три столько морщинок возле глаз. Наверное, она не щурилась иронично или болезненно от необходимости говорить правду и смеяться.