От серо-голубого тусклого света болели глаза. Поросенок кончился, но это Лену не беспокоило: есть ей как раз не хотелось. Ей было как-то странно: она словно наблюдала за троицей, пробирающейся по лабиринту голубых ущелий, со стороны. Компания была та еще. Джек Лондон со своими описаниями застревающих в горах золотоискателей был романтик. Развалившиеся башмаки, рваные куртки и грязные рубашки выглядели в реальной жизни куда менее привлекательными. Вода им встречалась регулярно, но только в виде узких струек-водопадиков, из скалы вытекающих и к скалу уходящих: напиться было легко, умыться возможно, но постирать или основательно вымыться – никак. Да и мыться при таком холоде не тянуло даже чистюлю Лену. Запахов, которых не быть не могло, она не ощущала. Обоняние предусмотрительно атрофировалось до лучших времен. Одно только ее черное платье не порвалось, не помялось и даже не запылилось.
Маркус подшучивал и бодрился, пока Лена не попросила его не врать: она чувствовала, что он озабочен. Он почесал в затылке и признался, что Граница ускользает, но они не заблудились и он непременно их выведет. Похоже, в этом он и впрямь был уверен. Теперь перед ночевками он отсутствовал подолгу, уже не только для того чтобы оставить Лену и шута вдвоем. Он просто разведывал дорогу.
Шут и Лена разговаривали мало, казалось, что им слова были и не особенно нужны. Лена чувствовала, что его переполняет нежность, но боялась спросить, что чувствует в ней он. Шут обнимал ее то ли как хрупкую статуэтку, то ли как человека с обожженным телом – так ласково и осторожно, что хотелось умиленно плакать. Удерживало малоприятное воспоминание о массовом шоке при виде слез Странницы. Суеверие суеверием, однако мало ли что… Магии тоже не существует.
Иногда Лена все-таки начинала расспрашивать их о здешнем мире, о мире, из которого они уходили. Маркус уверял, что существенная разница между мирами довольно редка и он ведет их в мир похожий, даже почти такой же, населенный в основном людьми, но и не без древних рас, так же наполненный магией, где так же чтут Странниц и так же называют их Светлыми, зато не казнят шутов такими своеобразными способами: там провинившихся просто вешают, хотя и тоже публично. Лена вздрагивала от черного юмора Проводника, а шут успокаивающе обнимал ее и клялся, что в шуты больше ни ногой. Маркус рассказывал о тамошних людях и королях, магах и эльфах, троллях и прочей нежити, которую все боятся, а совершенно зря, потому что нежить безобидна совершенно и боится людей куда больше.