- Весьма, - сухо ответила я и поддернула шаль на плечах - после сна мне всегда было зябко.
- О, леди Виржиния сегодня сердита, - засмеялся Эллис и обернулся назад. - Давай, проходи, не трусь: даже сердитая, она тебя не съест, - и с этими словами детектив бесцеремонно вытолкнул под яркий свет лампы своего спутника.
А я так и замерла на верхней ступени, одновременно пытаясь поправить прическу и одернуть платье, потому что для любой женщины, независимо от состояния ее здоровья, от времени суток или от положения звезд на небе, стремление выглядеть хорошо перед красивым мужчиной - это непреодолимый инстинкт.
Спутник Эллиса был просто ошеломляюще прекрасен.
Таких, как он, не могут испортить ни мешковатые вытертые брюки, ни штопанная-перештопанная моряцкая блуза, ни глупая яркая повязка на голове, удерживающая волосы - смоляно-черные, жесткие, прямые. Когда человек похож на звенящую, до предела натянутую струну, когда взгляд у него такой дерзкий и гордый - социальные условности совершенно теряют свое значение. Если бы я была художницей, то непременно попыталась бы заполучить его в натурщики, если бы умела сочинять музыку - посвятила бы ему симфонию…
Но, к счастью, я ничего этого не умела, поэтому быстро взяла себя в руки, улыбнулась и предложила:
- Может, для начала выпьем по чашечке кофе?
- Вот видишь? - Эллис хлопнул его по плечу. - Все обязательно получится. А ты переживал!
У меня закрались справедливые сомнения в том, что этот потрясающий человек может быть хоть в чем-то неуверен. Однако я не стала ничего говорить - жестом пригласила гостей в общий зал, за столик. Мэдди - вот умница - без лишних напоминаний юркнула на кухню, за кофе. Возникшую паузу я использовала для того, чтобы рассмотреть будущего водителя… возможно, будущего водителя повнимательней.
Валтеровская фамильная циничность уже успела расправиться с романтическим флером, в первый момент вскружившим мне голову. У божественного существа, снизошедшего до моей кофейни, обнаружились недостатки. Во-первых, молодой человек был бос. Это свидетельствовало или о пренебрежении общественными нормами, или о крайней бедности. И то, и другое - скверно; прислуга не должна быть эксцентричной, да и к нищим доверия никакого, потому что люди в отчаянии способны на весьма неприятные поступки. Во-вторых, с момента своего появления, он не произнес ни слова. Или немой, или робкий, или невоспитанный - снова ничего хорошего.
С другой стороны, за него поручился Эллис…
- Прошу, леди.
Так. Немоту, робость или невоспитанность можно было вычеркнуть из списка недостатков. Молодой человек опередил детектива - выдвинул для меня стул по всем правилам этикета, дождался, пока я сяду, и только потом занял место напротив. Эллис, устроившийся за столиком раньше всех, поглядывал на нас снисходительно и добродушно, как деятельная тетушка-опекунша - на подросших племянников, впервые посетивших высшее общество.