— Полагаю, концерту Георгия на квартире? — уточнил Вильям.
— Да, — Лайонел слегка наклонился к Кате, — тут недалеко, дом рядом с немецким посольством.
Ей это абсолютно ни о чем не говорило. Выручил Вильям, пояснивший:
— Исаакиевская площадь.
Его брат засмеялся:
— Маленькая девочка не знает своего города!
Замечание уязвило, но Катя не подала виду. Город ее и впрямь мало интересовал. Она никогда не помнила, отчего все так носятся с Петербургом, о какой красоте толкуют, на что приезжают толпами смотреть. Музеи, памятники успели осточертеть ей еще в школе, когда класс возили на экскурсии.
Впереди как раз показался один из них — памятник Николаю Первому на высоком постаменте. Император на коне был изображен в парадной форме конногвардейца. Постамент украшали четыре аллегорические фигуры, отражавшие основные черты царствования — Сила, Мудрость, Вера, Правосудие. Как помнилось девушке из истории, фигуры обладали портретным сходством с женой и дочерьми Николая Первого. Катя до сих пор не забыла свою учительницу по истории города невообразимо худую женщину с пучком коричневых волос и круглыми очками на кончике длинного носа. Та ходила в клетчатом костюме и, кажется, не любила никого и ничего, кроме Петербурга.
— Катя, ты знаешь, что постамент состоит из ста восемнадцати камней? — полюбопытствовал Лайонел.
— Нет.
— Малиновый порфир, красный финляндский и темно-серый сердобольский гранит, итальянский белый мрамор, — перечислил он и чуть сжал ее локоть. — А знаешь, по какому мосту мы сейчас идем?
Девушка вздохнула и посмотрела на синие перила, покрытые слоем снега.
Лайонел неодобрительно хмыкнул.
— Синий мост, самый широкий в Санкт-Петербурге… и во всем мире.
Вильям не выдержал первым:
— Ну хватит, экскурсовод, тоже мне!
— Не знать историю родного города — то же самое, что путать имена своих родителей, живя с ними под одной крышей! — презрительно скривился Лайонел.
— Тебя это не касается, — возразил брат и, весело поглядев на Катю, шепнул: — Его Анжелика в жизни не различит Исаакиевский собор и Казанский.
Катя украдкой взглянула в непроницаемое лицо Лайонела, внутри всколыхнулось пламя, а он покосился на нее и понимающе улыбнулся. Пойманная врасплох, девушка покраснела и опустила голову.
«Интересно, если он такой ценитель исторического центра, почему сам живет на отшибе?» — подивилась Катя.
В трехэтажном доме за серым непривлекательным посольством ни в одном окне не горел свет. Дверь на последнем этаже открыл Георгий. Тщательно причесанный, одетый во все белое, он дружественно пожал Лайонелу руку и вполголоса произнес: