Девушка вышла и впервые за все двадцать минут посмотрела ему в глаза. Тогда-то он и не выдержал, голос сталью прозвенел в ночи:
— Я не сделаю тебя вампиром, выкинь из своей пустой головы эту блажь, глупая девчонка!
Он огляделся, ледяной взгляд устремился под скамейку, где сидела полосатая кошка с коротким хвостом.
— Значит, не хочешь со мной расставаться? — промурлыкал он и зло рассмеялся.
Катя в страхе сделала шаг назад, молодой человек не обратил на это внимания и позвал:
— Кис-кис.
Девушка не поверила своим глазам, увидев, как кошечка послушно засеменила к нему.
Лайонел схватил ее за шкирку и поднял.
— Пожалуйста, не надо! — выдохнула Катя.
Неотрывно глядя на нее, он поднес шею кошки ко рту, и белые острые клыки погрузились в шерсть.
Катя отвернулась, предсмертный крик любимой кошки потонул в тишине. Лайонел размахнулся и швырнул безвольно висящее на ладони маленькое тельце за детскую площадку — далеко-далеко в кусты, и с насмешкой заметил:
— А на ее месте могла быть твоя мама…
Девушка взглянула на него.
— Ненавижу тебя!
Лайонел улыбнулся и, слизнув с уголка губ капельку крови, покачал головой:
— Еще пока нет, но скоро будешь…
* * *
В телефоне было три пропущенных вызова. Лайонел перезвонил, радуясь, что друг сейчас не способен прочесть его мысли.
Георгий долго не отвечал, а когда, наконец, снял трубку, сказал лишь несколько слов:
— Приезжай срочно, мы под Зимним мостом.
Его серьезный тон Лайонелу не понравился — стрелка спидометра подползла к цифре триста. Беспокойство за брата, оставленного под защитой Георгия, возрастало с каждым новым километром.
Часы показали ровно три ночи. Лайонел неприязненно провел зубами по языку. После кошачьей крови у него всегда было ощущение шерсти во рту, а в горле неприятно щекотало. При воспоминании, какое затравленное выражение приняло лицо Кати, когда он убил ее кошку, молодого человека снова охватило раздражение. Он досадовал на нее — глупую девчонку, такую неправильную, и на себя, опустившегося уже до попыток, доказать что-то человеку. Его злило в ней абсолютно все. Длинные волосы цвета знаменитой Фанты, с мелкими кудрями, точно пузырьками. Глаза цвета утреннего осеннего тумана над мокрым асфальтом. Ресницы — прошлогодние листья. Белая кожа, маленький горделивый подбородок, бледные губы, тонкие скулы.
Воображение, словно художник перед толстой стопкой бумаги, что берет лист за листом, услужливо рисовало один и тот же образ. А стоило только закрыть глаза, как губы обжигало горячее дыхание, тоненькие девичьи пальчики скользили по шее, касаясь волос на затылке.