Велико было удивление старого Гарея, когда, вернувшись из Перми, он увидал, во что превратился «магазин» его внука и будущего наследника.
— Субханалла! Субханалла![2] — растерянно повторял он. — О, аллах всемогущий! Хотел из внука купца сделать, а из него, как видно, ученый мулла вырастет!
Так ничего и не вышло из хитроумной затеи деда Гарея, так и не удалось старому купцу привить внуку любовь к торговле.
В 1899 году отец Мулланура вдруг, нежданно-негаданно, решил переселиться с семьей из Кунгура в Казань. Муллануру в это время стукнуло четырнадцать. Он давно уже не был застенчивым и нелюдимым увальнем. Не стал он, правда, и богатырем: по-прежнему был невысок, сложения скорее хрупкого, так что в свои четырнадцать лет выглядел двенадцатилетним. Он стал гораздо общительнее, чем прежде. Обзавелся друзьями-приятелями; да и как могло быть иначе, ведь он к тому времени уже закончил городское училище. Но кое-что от прежней замкнутости в нем все-таки осталось. Он любил одинокие прогулки. Любил дикие, заброшенные, безлюдные места, где до него, как ему казалось, не ступала нога человека.
Сам переезд крепко врезался Муллануру в память. И не только потому, что это было, пожалуй, самое крупное событие во всей его четырнадцатилетней жизни, а потому, что именно тогда вошел в его жизнь брат матери, дядя Исхак.
Дядя Исхак помогал им при переезде. Переезжали они обстоятельно, солидно. Вещи погрузили на подводы — получился целый обоз. Вышло так, что Мулланур ехал на одной подводе с дядей Исхаком. Добрались до пристани. И целых четыре дня плыли на пароходе аж до самой Казани.
За этн четыре долгих дня Мулланур крепко подружился с дядей Исхаком. Тогда он, пожалуй, еще не вполне ясно понимал, с каким ярким, удивительным человеком свела его судьба. Но то, что человек этот не похож на тех, с кем доводилось ему встречаться раньше, он почувствовал сразу.
Дядя Исхак работал в деревне, был учителем русского языка. Человек он был легкий на подъем, часто переезжал с места на место. Россию и жизнь народную знал хорошо — не по книгам, а по собственному опыту. В семье Вахитовых поговаривали, что дядя Исхак якшается с бунтовщиками-студентами. Вероятно, именно тогда и именно в связи с дядей Исхаком Мулланур впервые в жизни услышал слово «социалист».
Почему-то Мулланура особенно поразила дядина фамилия — Казаков. Странно ему было, что у его родного дяди, а стало быть, и у матери в девичестве фамилия оказалась совсем не татарская. Скорее русская. Казаков. От слова «казак», что ли?
И тут дядя Исхак рассказал ему семейное предание, поразившее Мулланура до глубины души.