- Хорошо, так и запишем. Да, а где ваши родители?
- Ну, отец на работе, а мать у бабушки, она ухаживает за ней. А что?
- Хотелось бы с ними встретиться.
- Но они не были на банкете.
- Зато они были дома, когда вы вернулись.
- Ну и что? Я совершеннолетняя, могу делать, что хочу и приходить домой когда угодно.
- То есть на самом деле вы пришли домой гораздо позже?
Несколько минут Светлана пристально рассматривала Астафьева. Этот довольно симпатичный парень все меньше и меньше нравился ей.
- Что вам от меня надо? - уже со злостью спросила она.
- Очень немного. Правды.
- Я говорю правду.
- Нет, это не правда.
- Вы так уверены?
- Конечно. И это очень странно. Вашу лучшую подругу похищают, потом находят раненой, без сознания. В больнице пытаются добить окончательно, а вы не хотите рассказать даже о такой малости, как последний разговор с подругой. Может быть, вы в этом как-то замешаны?
Девушка молчала, но по глазам было видно, что сейчас в глубине ее души происходит какая-то борьба. "Сказать или не сказать?" Но Светлана вдруг явственно снова будто почувствовала на плече цепкую руку долговязого рыжеватого парня с нахальной усмешкой, услышала его хрипловатый голос.
"... - И где же твоя подружка- недотрога?
- Пошла домой.
- Давно?
- Только что.
- В какую сторону?
- Туда..."
Астафьеву пришлось напомнить о себе, чтобы вывести девушку из молчаливого транса.
- Ну, так что, Света?
Наконец та призналась.
- Вам легко говорить, а мне угрожали!
- Кто? - быстро спросил лейтенант.
- Я не знаю, звонили по телефону. Велели молчать, или меня, как Ольгу, найдут...
Астафьев поднялся, обошел кресло, в котором сидела девушка, наклонился над ней и тихо, доверительно сказал:
- Свет, они не узнают. Никаких протоколов я составлять не буду. На этих тварей мы все равно выйдем, через того же Гусева, машина ведь его была, а? - Астафьев увидел неподдельный испуг в глазах девушки
- Я не знаю никакой машины, - вздрогнув, сказала она.
- Хорошо, предположим, я тебе поверил. Но, будь уверена, мы их поймаем. Просто это будет завтра, а не сегодня. Мы знаем, что джип "чероки" принадлежит Гусеву. Но кто был в машине, кроме Гусева, а?
В камере ИВС Валера Сергеев по кличке Свинорез со стоном рухнул на нары, зажимая руками отбитые потроха.
- С-суки, фашисты! - прохрипел он и замер, лежа лицом вниз. Дежурный по смене сержант несколько раз заглядывал в глазок, но новый клиент по-прежнему лежал, не меняя позы. Примерно через час к двери камеры Свинореза подвели еще одного заключенного, невысокого, хилого мужичка с помятым лицом пьяницы и маленькими, бегающими глазками.