— Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим операм, — печально сообщил ему Руслан. — Не обижайтесь, капитан, но эта информация — личного характера. Если у вас есть уголовное дело и требуется опросить эту девушку как свидетеля... Что ж... Я человек законопослушный и буду вынужден вам эту информацию предоставить. Но если вы любопытствуете в частном порядке, то... Извините великодушно...
— Руслан, а где сейчас находится некто Федор Иванович Назаров? — неожиданно спросил Заозерный.
«Быстро работают, сволочи, — мысленно вздрогнул Руслан, — и самое поганое, что этот вопрос подтверждает Танину правоту. От моих парней они эту информацию получить не могли. Вычислить... Возможно, но не так быстро... Неужели Назаров действительно был стукачом? Тогда неудивительно, что менты его так быстро хватились. Хотели спросить про стрельбу, а «дятел»-то... того... улетел. Надо сознаться, что ситуация отстойная».
— Федор? — пожал плечами Руслан. — Не знаю. Наверное, лежит где-нибудь в хате, после вчерашнего отходит. Да и где может быть человек, который пил всю ночь напролет? Скорее всего, в отключке... А что?
— Да нет, пока ничего, — Заозерный особо подчеркнул это «пока», — ладно, Руслан. Извини, что побеспокоили. Можешь идти... Еще увидимся.
— Типун вам на язык, — с той же непринужденностью улыбнулся Руслан, — я говорил, что уважаю вас, но не говорил, что счастлив видеть. В силу тех причин, которые уточнять нет смысла.
Заозерный хлопнул дверцей своей «копейки» так, что по двору пошло гулять эхо. Ненавидели Руслана в местной милиции от души. Но ненавидеть — ненавидели, а сделать ничего не могли. Коммерсанты, с которых его бригада снимала «дань», были выдрессированы на совесть, свидетели, возникающие в случаях отдельных прецедентов, молчали, как убитые, а техника местному УВД досталась в наследство еще от дедушки Берии. Вот и получилось, как в присказке: видит око, да зуб неймет. Это осознание собственной беспомощности и бесило их до зубовного скрежета. Руслана, наоборот, забавляло. К «профессиональным» праздникам он даже присылал им подарки с дарственной надписью: «Стражам порядка от благодарной братвы».
Как правило, это были либо огурец в кобуре, либо дыня в милицейской фуражке. Разумеется, это было чистой воды ребячество, но поделать с собой Руслан ничего не мог — уж больно смешной казалась ему местная милиция. Даже скучновато. Вместо воровской романтики, риска приходилось заниматься какой-то бюрократической волокитой. Но ушедший на зону четыре года назад Луза запретил рисковать без крайней надобности. Деньги в общак из Головца поступали бесперебойно, работа была налажена как часы, и старый вор хотел, чтобы все оставалось так и впредь.