Интерес — вообще штука любопытная. Он меняется, и меняется по не всегда ясным причинам. То вдруг вся страна смотрит фигурное катание, то, опять вдруг, садится за шахматы. То обыватель загорается политикой, митинги собирают сотни тысяч и миллионы, а на кухне домашние до хрипоты спорят, кто больше сделает для страны, Старовойтова, Фёдоров, Рохлин, Лебедь или Собчак. То всеобщая глухонемота, на митинг пирожками не заманишь. То народ мигрирует на огороды, высаживая на шести сотках китайский лимонник и паслён клубненосный (Solanium Tuberosum), то заводит кроликов и кур в городских квартирах (жду после очередного краха рубля). То люди для профилактики пьют урину, то изучают йогу по восьмистраничному самоучителю. То носят длинные юбки, то короткие. И длина юбок, и политическая активность, и увлечение шахматами и всё остальное меняется с определённой периодичностью. Иногда в этом обвиняют солнечный цикл, но, думается, факторов больше. Вот и с фильмами можно проследить периодичность: «The Thing» выходила в 1951 году, 1982 году, 2011 году — практически тридцатилетний цикл.
И в литературой основе, и в последних двух фильмах пугает не кровожадность инопланетянина как таковая. Пугает то, что враг способен воплощаться в ближнего своего как в буквальном, так и в переносном смысле. Монструозия принимает не только физический, но и ментальный облик очередного звена экспансии. Помнится, я уже недавно цитировал Салтыкова-Щедрина: «А вот рассказал бы ты лучше, какие ты истории во сне видишь!» Судя по фильму, нынешний режиссёр, продюсер, актёр, а главное, зритель боятся, что чужаки полностью подменят собой привычное окружение. А в момент икс они — дворники, таксисты, асфальтоукладчики, банкиры, врачи и прочие — скинут личину и начнут пожирать коренных обитателей Земли. Или конкретного уголка на Земле.
Исходя из замеченной периодичности, следующий фильм «The Thing» стоит ждать в 2039 году. К тому времени Европа, возможно, опять разъединится, возобновятся крестовые походы (но с иным знаком), а слово «политкорректность» будут определять как «умственное помешательство со смертельным исходом».
Утешает лишь то, что ещё тридцать лет спустя, к пятой версии фильма, человечество — то, что от него останется, — придёт в себя, объявит приоритетом мир, дружбу и всеобщее равенство и устремится в Космос.
К оглавлению