Сын сидит под кругом парусимы,
Он комбайном жнет за все село.
А с дороги
Мать глядит на сына,
Опершись на палку тяжело.
Старенькая, прожила немало,
Волосы, как белая трава.
Сорок лет серпом колосья жала,
Может, и согнулась от жнитва.
Нелегко давалась рожь-кормилица —
Наклонись за каждым колоском.
А бывало так:
Спина отнимется,
И как хочешь — хоть ползи ползком.
А сынок легко ведет машину,
Смело, весело глядит вперед.
А она на черных толстых шинах
Вон какую ширину берет.
Раза три проедет —
Вот и улица!
И не только жнет, а заодно
Обмолотит и провеет, умница, —
Успевай лишь разгружать зерно.
Вот он снова тронул.
Мотовило
Закружилось. Заработал нож.
Молотилка весело завыла,
Веялка со стуком заходила…
Ну, а ты и глаз не оторвешь
От того, как он стремит машину,
Как без устали стрижет она,
Где жнеи не разгибали спину,
Жали от темна и до темна.
И в постель на час, на два,
Как в яму,
Падали, не чуя рук и ног…
— Мама, ты чего?
Ты плачешь, мама?!
— Вспомнила про старое, сынок.