Балаклава... Еще совсем недавно, лет пять назад, она была такой: из-за белой каменной стенки Морзавода торчали мачты и решетки антенн, тарелки локаторов и штыри волноводов, стрельбовые радары, похожие на глухо запаянные котлы, перископы и сигнальные мостики. Все это скопище военно-морского железа походило на фантастический «Остров погибших кораблей». И это было почти так. Корабли Черноморского флота медленно погибали в затянувшемся на немыслимые сроки ремонте.
Вместо тротуара у набережной — причал. Прямо против кофейных столиков громоздилась ржавая сигара карликовой подводной лодки, чью хвостовину прикрывали от чужих глаз рваным брезентом. Мангалы с дымящимися шашлыками стояли здесь чуть ли не у самых корабельных сходен. А вахтенные, у трапов, в нарушение всех уставов, любезничали с фланирующими по набережной девицами в белых просвечивающих нарядах.
Вода стояла и стоит здесь почти вровень с набережной. В непогоду волны захлестывают прямо в двери баров, заставляя посетителей поджимать ноги.
Мне всегда казалось, что балаклавская бухта заполнена не совсем обычной морской водой, а святой. Какую дрянь сюда только не сливали, какой хлам в ней только не топили, а она всегда оставалась хрустально-прозрачной, открывая стоявшие в ней корабли не просто до киля — до якорей, вцепившихся в грунт. В ее изумрудном зеркале дрожали и волновались отражения лепных фасадиков бывших дач, темно-зеленых кипарисов, белесых круч с камнепадными руслами, стрелы кранов и черные рубки подводных лодок...
Теперь российский флот из бухты вывели, украинский — не ввели (небольшая часть морской пограничной охраны не в счет), а вода в гавани та же и чайки — белые.
В Балаклаве бывшую гавань секретных объектов зовут «Трубой» или «Черной дырой». В ее провале исчезают люди. До недавнего времени там укрывались подводные лодки... Наша группа из трех человек снаряжает мощные фонари и фотоаппаратуру. Ранним ненастным утром мы уходим под бетонные своды некогда сверхсекретного лабиринта...
Сколько бы я ни бывал в Балаклаве, столько и видел в ее узкой, ломанной в три колена бухте змеевидные черные тела подводных лодок. Они тихо дремали в зеленовато-лазурной воде, время от времени незаметно исчезали и столь же таинственным образом появлялись снова — то у причальных стенок, то на якорных бочках.
Западный берег бухты, под высокой и обрывистой горой, всегда был сплошной запретной зоной. Попасть туда можно было по спецпропускам, минуя многочисленные КПП, шлагбаумы, посты. Но далеко не всякий, кто появлялся там по долгу службы, имел доступ под широкий шиферный козырек-навес, затянутый со стороны бухты пятнистой маскировочной сетью, которая прикрывала вход в тайное тайных... Стальная же сеть на поплавках-бонах преграждала устье подземного канала до самого дна, дабы ни один подводный диверсант-аквалангист, ни один дельфин-подрывник не могли проникнуть в «Трубу». Два прожекторных луча со специальных площадок пронзали по ночам темень морской воды...