Его итогом стало основание Главного управления Северного морского пути (ГУ СМП) во главе со Шмидтом, в задачу которого вменялось «проложить окончательно Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути». А значит, предстояло незамедлительно готовиться к новым плаваниям, необходимость которых казалась очевидной.
Запланированная импровизация
Новый поход по трассе Севмор-пути Шмидт наметил на 1933 год. С немалым трудом ему удалось добиться передачи в распоряжение ГУ СМП нового, только что построенного в Дании парохода «Лена», который был переименован в «Челюскин», обладавший довольно низкими ледовыми качествами.
Цель этого похода Шмидт объяснил так: «Надо было сменить зимовщиков на острове Врангеля и расширить станцию… Надо было укрепить и продолжить опыт «Сибирякова»… Надо было, наконец, проверить, в каких пределах возможно плавание на Севере грузовых пароходов — не ледоколов и каким образом организовать совместную работу этих пароходов и ледоколов на всем пути».
Ставка на грузовой пароход была сделана не случайно — именно они выполняют основную работу по транспортировке грузов, тогда как ледокол возит в основном уголь, обеспечивающий его работу по проводке грузовых судов. Посещение острова Врангеля также являлось необходимостью — его обитатели уже 4 года не получали снабжения с Большой земли. Ну и наконец, Шмидту как главе нового ведомства просто необходимо было обеспечить судоходство по трассе Севморпути в максимально короткие сроки.
Поскольку перед «Челюскиным» стояли куда более сложные задачи, чем когда-то перед «Сибиряковым», ему был придан бортовой самолет Ш-2 — ледовый разведчик с опытным полярным пилотом М.С. Бабушкиным, а для проводки в тяжелых льдах — ледокол «Красин». И тем не менее капитан Воронин долго не соглашался взять на себя командование слабым, неподходящим для рейса судном.
Сегодня подобная поспешность и недальновидность при подготовке столь серьезной экспедиции могут показаться странными. Но была ли у Шмидта альтернатива? Ведь доказать дееспособность новой организации на фоне происходящего в стране можно было только очередным рекордным плаванием. Поэтому все его решения и действия становились сплошной импровизацией — в зависимости от складывающихся обстоятельств. Конечно, многое в принятии решений по организации экспедиции объяснялось честолюбием Шмидта, которое его критики называли авантюризмом. Но так уж сложилось, что в 1930-е годы самые сложные задачи решали в стране зачастую без оглядки на цену, которую при этом приходилось платить.