Таким образом, для этой книги было выбрано имя «Вималананда» вместо других имен: Агхора Натх (мастер агхоры), Шах-э-Ма-удж (царь блаженства) и даже Бандал-э-Афтаб (солнце среди склонных к преувеличению). Последнее имя как раз и отражает то, кем был Вималананда - «больше», чем жизнь. Некоторые из его историй действительно кажутся выходящими за все мыслимые рамки возможного. Мы на Западе обычно приравниваем истину к «объективной» реальности, воспринимаемой чувствами. Вималананду заботило лишь то, чтобы субъективная реальность его историй оказывала специфическое воздействие на субъективную реальность его слушателей, ибо он считал, что объективная реальность постоянно меняется под влиянием нашего восприятия ее. Поэтому не имеет значения, действительно кто-то отсечет, например, свои конечности и бросит их в огонь, чтобы через несколько часов прикрепить их обратно, или же он будет визуализировать весь этот сценарий настолько интенсивно, что сможет убедить самого себя в том, что все это произошло на самом деле. В результате повышенная устойчи-сть ума к внешним раздражителям создаст такую же повышенную физическую устойчивость. Для ума реальность определяется его восприятиями. Агхора - это полный контроль над восприятием.
Когда Вималананда хотел донести что-либо до самого сердца кого-то из своих «детей», он без колебания прибегал к преувеличению в своих историях, - точно так же, как мы это часто делаем, общаясь с ребенком. К тому же, Вималананда чаще всего обращался к индусам, а они склонны раздувать события при пересказе. Слушатели научились автоматически компенсировать эти преувеличения, мысленно преуменьшая то, о чем он говорил, и таким образом воспринимали преувеличения Вималананды вполне адекватно.
Я упоминаю об этом по той причине, что я постоянно осознавал эту черту индийской культуры, и всегда принимал ее во внимание Истории, которые вы здесь прочтете, были приведены в максимальное соответствие с достоверностью, - по крайней мере, в той системе реальности, в которой пребывал сам Вималананда. Язык этой книги по его просьбе также был слегка смягчен. Он часто использовал довольно грубые выражения, но лишь в тех случаях, когда обращался к людям, для кого грубая речь была нормой, - чтобы быть понятым ими. Кроме того, каждое неприличное слово употреблялось им со скрытым значением, что восходит к древней тантрической традиции, носящей название Сандхья Бхаша. Но это уже другая история.
Из его уст никогда не исходило простое повествование, не имеющее глубокого смысла: каждый сюжет был нацелен на конкретного человека и мог видоизменяться согласно тому, какой урок должен был получить слушающий, хотя все его истории были основаны на случаях, которые на самом деле «произошли» с Вималанандой - по крайней мере, субъективно. Как уже было замечено выше, он вышел за рамки голой фактичности объективной реальности и взошел на уровень мифический. Его повествования были тщательно продуманы и несли в себе глубокое значение для тех учеников, которые способны были верно интерпретировать для себя его слова, а также интонации и эмоции, с которыми они произносились, игнорируя при этом незначительные детали, которым и сам Вималананда не придавал значения.