Гуюк чуть натянуто рассмеялся, поглаживая аккуратную бородку:
– Твои внуки давно взрослые, что о них заботиться. Нужно заботиться о делах мужа.
– Мужа? – Ровные прямые брови хатун взлетели вверх.
– Ты столько лет без мужа. Надо найти.
Что это с ним? Какой гадости обкурился хан, что его вдруг озаботило то, что у тетки нет мужа? Что ему пришло в голову, кого он вдруг решил женить?
Все эти вопросы вихрем пронеслись в голове Сорхахтани-беги. Предлагать вдове своего дяди, которая без мужа уже пятнадцать лет, новое замужество нелепо. Или хан забыл о возрасте тетки?
Но то, что она услышала дальше, заставило вообще открыть рот и молча взирать на племянника несколько секунд.
– Ты готова быть Великой хатун, я готов сделать это.
Решив, что она неправильно поняла Гуюка, Сорхахтани переспросила:
– Как это?
А еще твердят, что она умная! Огуль-Гаймиш давно бы сообразила. Воспоминание о жене испортило настроение хану, он прекрасно понимал, что, предлагая Сорхахтани стать Великой хатун, просто предает свою жену, но, открыв рот, надо говорить дальше.
– Становись моей женой, будешь Великой хатун. А твои сыновья смогут стать моими наследниками.
Вот это да! Это был самый сильный довод Гуюка. Становясь Великой хатун и будучи уверенной в наследовании своих сыновей, Сорхахтани сразу превращалась из соперницы в сторонницу, очень сильную сторонницу. Против них двоих не рискнет выступить ни один из ханов Орды.
Не давая опомниться, Гуюк продолжил:
– Ты очень разумна и хорошо станешь управлять государством, пока я буду в походах, вместе мы сумеем удержать империю от развала.
Ему не было смысла скрывать истинные намерения, да это и обидело бы хатун, потому Великий хан говорил откровенно.
– Нашим объединенным войскам никто не сможет помешать завоевать еще не завоеванные земли, а находясь в походе далеко от дома, я смогу быть уверен, что здесь будет все в порядке.
Он говорил так, словно не было непокорного Бату-хана, словно все остальные вопросы уже были решены. Сорхахтани пока молчала, давая выговориться племяннику. Если честно, то она просто не представляла, что отвечать. Стать Великой хатун? Разве не об этом мечтает каждая входящая в семью чингисидов женщина? Но сама Сорхахтани-беги никогда об этом не мечтала, вернее, не позволяла себе мечтать. Она слишком хорошо понимала опасность, связанную с таким положением, помнила, что бывает с Великой хатун, если ее муж умрет. У всех еще в памяти судьба Туракины, которая казалась всесильной и неистребимой. Если уж Гуюк не пожалел собственную мать, когда та стала мешать, то названную жену тем более.