, в которых доказывал лживость взведенных на него обвинений. Вскоре затем всех арестованных из числа служивших на мануфактуре выпустили на свободу.
Однако Régnier уже водворен на службу не был, a Hettlinger’y и Salmon’y удалось вернуться. Но это было уже осенью 1794 г. Фактически с осени 1793 г. рабочие мануфактуры принимали живое участие в управлении заведением. Министр внутренних дел (Paré) не сразу назначил заместителей вместо арестованных. Он, правда, успокоил севрский комитет общественной безопасности, что арестованные не будут восстановлены в своих должностях как не имеющие доверия сограждан [208], но вместе с тем объяснил, что медлит с назначением новых лиц, между прочим, именно вследствие трудности в выборе подходящих людей, ибо нужный человек должен обладать не только техническими сведениями, но также популярностью, просвещенностью и умом, которые обеспечили бы рабочим истинно республиканское управление и оградили бы все интересы республики [209].
Конвент решил сохранить национальную мануфактуру, но еще в середине 1793 г. склонен был [210] поставить ее участь в зависимость от того, будет ли она окупать себя: тенденции Ролана действовали еще некоторое, правда короткое, время после его падения [211]. Лица, желавшие сохранения мануфактуры, указывали главным образом на ее значение как «школы искусства», на соображения гуманного характера (невозможность выбросить на улицу более 200 человек) и наконец на то, что, будучи уволены, рабочие могут отправляться за границу и там «au préjudice de l’intérêt national» выдать секреты той отрасли художественной промышленности, которой они занимались. Эти воззрения вскоре и возобладали. За все десятилетие, историю которого мы исследуем, ни одно правительство не проявило такой широты во взглядах на роль национальных мануфактур и такой гуманности к рабочим, как именно якобинцы 1793–1794 гг. Министерство внутренних дел прекрасно понимало, что плохая надежда на коммерческую выгоду от заведений такого рода, как Гобелены или Севр, в ближайшем будущем; но даже если они никогда полезны для торговли не будут, все равно, — заявил министр внутренних дел в конце 1793 г., — необходимо их сохранить для национальной славы, для доказательства превосходства Франции в искусствах над другими нациями [212]. Можно сказать, что в эти годы правительственная власть стремилась не только сохранить национальные мануфактуры, но и утвердить принцип участия рабочих в управлении заведением, причем нужно заметить, что, по-видимому, на самих рабочих этот принцип перестал оказывать прежнее притягательное влияние еще раньше, нежели правительство при термидорианской реакции, а потом при Директории успело почувствовать необходимость вступить с ним в борьбу.