перед Конвентом о выдаче рабочим вспомоществования. И, собственно, только для этого и была составлена роспись жалованья рабочим, которую мы только что рассматривали. Далее, 10 февраля того же 1794 г., состоялось постановление совета округа Бове просить министра внутренних дел, чтобы он ходатайствовал перед Конвентом о помощи мануфактуре, пока не явится новый предприниматель вместо ушедшего Мену
[321]. Теперь эти петиции, поддержанные депутатами Уазы, заставили несколько ускорить движение дела. Комиссия земледелия и искусств (lа commission d’agriculture et des arts) сделала доклад Комитету общественного спасения, причем убеждала комитет помочь «артистам, бесконечно заслуживающим участия по своим талантам и вследствие своей нужды»
[322], выдачей им аванса, который они впоследствии выплатили бы постепенно из жалованья. Комитет общественного спасения 18 прериаля II года (т. е. 6 июня 1794 г.), выслушав этот рапорт, постановил выдать рабочим аванс, который должен быть потом ими погашен; ни один рабочий не может получать в день в виде такого вспомоществования более 2 ливров (при том условии, что он в обыкновенное время получал не менее 2 ливров), получавшие же менее 2 ливров должны теперь получать в виде аванса сумму, которая бы отнюдь не превышала их обычного жалованья; вся сумма аванса должна быть выдана заведующему мануфактурой Камуссу для распределения
[323]. Но из документов, относящихся к распределению аванса, данного Комитетом общественного спасения, явствует, что всего 26 рабочих получали это вспомоществование. Очевидно, то обстоятельство, что казне все-таки пришлось, вопреки смыслу декрета 17 брюмера, давать замаскированную субсидию мануфактуре, заставило подумать об этом декрете и о слишком скупом отношении казны к мануфактуре в Бове. Этому содействовал и Мену, бывший предприниматель, снова изъявивший желание взять руководство мануфактурой, но на прежних приблизительно условиях
[324]. Но при финансовых затруднениях правительства нечего было и думать об отмене декрета 17 брюмера
[325], и мануфактура продолжала свое бедственное существование. Рабочие, немного оправившиеся от безработицы, горько жалуются на то, что их заработная плата совсем не находится в каком бы то ни было соответствии с покупательной силой денег: «Мы не можем бороться с горестным чувством, размышляя о том, что наше жалованье не может быть выше 40–60 ливров в декаду (т. е. 4–6 ливров в день) за самую усидчивую работу». Сравнивая эту цифру с цифрой заработной платы в той росписи, которую мы выше рассматривали, мы видим, что 4 ливра (но говоря уже о большей сумме) не получал еще в начале 1794 г.