.
Трактат Иржи Давида состоит из предисловия, в котором упоминаются и в известном смысле критически оцениваются описания Русского государства его предшественниками - Герберштейном, Поссевином, Олеарием и другими, и трех частей. Первая часть посвящена описанию приезда и отбытия из России Иржи Давида, касается некоторых общих впечатлении о внутренней жизни страны, различных событий, в частности двух крымских походов князя Голицына в 1687 и 1689 годах. Вторая часть трактата содержит сведения государственно-правового и административного характера - роль царя, положение.боярства, механизм государственного управления: приказы, финансовая система, право, военное дело и т. д. В этой же части рассказывается о нравах, обычаях, здравоохранении, торговле Москвы и жизни ее населения, о природе и климате страны. Наконец, третья часть, помимо описания структуры и состава православной русской церкви, содержит также материалы о книжном деле, просвещении и культуре. В приложении к своему труду Давид приводит сведения о русском церковном календаре, причем это приложение несколько отличается, по наблюдению А. В. Флоровского, по содержанию от справки, посланной Давидом из Москвы бельгийским болландистам [11]. Конечно, политические позиции автора нашли в тексте свое отражение. Давид - прежде всего иезуит, несомненно, искренне стремящийся к выполнению возложенных на него орденом задач. На все, что он видит в России,- а видит он многое, - на все, о чем он слышит здесь,- а слышит он тоже немало - он смотрит с позиций католика, причем католика-иезуита. Отсюда и происхождение многих его оценок: лишь то, что содействует или подтверждает истинность католицизма, заслуживает, по его мнению, поддержки; и, наоборот, отказ от католицизма как от «истинной» веры ведет за собой падение нравов, культурную отсталость. Такой подход ярче всего проявился в описании Давидом быта, нравов, состояния просвещения, здравоохранения и т. п.
Однако если бы только этим самодовольно-конфессиональным любованием ограничивался автор трактата о Московии, то вряд ли заслуживал бы он особого внимания. Но это не так! Давид не просто католик, не только иезуит - он еще и умный, зоркий наблюдатель, он чех, который осознает свое славянское происхождение, путешественник, жадно запоминающий, изучающий, буквально ловящий на лету сведения о русском языке, русской письменности, национальных обычаях. В одной из глав он перечислил широкий круг печатных и рукописных русских книг, с которыми познакомился в России. Интерес к русской культуре возник у Давида еще до прибытия в Россию. Не сыграло ли это обстоятельство своей роли в решении ордена направить его именно сюда? Во всяком случае, как явствует из предисловия к букварю 1690 г., направляясь в Москву, Давид разыскивал книги и лиц, владевших русским языком, чтобы заблаговременно с этим языком познакомиться. А ожидая у Смоленска разрешения на въезд в Москву, он достал какую-то русскую азбуку, по которой быстро обучился чтению, в чем ему помогло знание чешского языка