Голос Александр сразу же узнал. Всего два человека встретились ему, и если один прямо сейчас умер у него на руках, то значит - это Вернон. Он поднимается, запачканные кровью руки скользят по поверхности. Он поворачивается, и видит все того же неотесанного мужчину в порванном тряпье, думающий что место куда попал он - ад.
- Я смотрю ты все еще здесь. Не надоело а?! - с излишнем нахальством Вернон взглянул на Александра, слегка задрав нос кверху.
Тем времен, смотря на Вернона, Александр задумался про только что произнесенные слова о страхе. Вспомнил, что когда-то что-то подобное уже слышал, только из женских уст и это он никогда не мог забыть все последующие годы. Он отчетливо помнил тот день, последний день проведенный вместе со студенткой с филфака и, конечно же его девушкой. Он помнил очень много встреч с ней. Ее чувства к нему, ранящие сердце. Ее взаимное понимание его мыслей. Ее милую улыбку, греющую тело. Ее обнаженное правильных форм женское молодое тело. Не очень красивое лицо. И ясно помнил ее нелепую смерть. Почему нелепую? Сейчас я все объясню.
(Сентябрь 1989). Сбежавшая, чтобы умереть и избавиться страха.
Любимым оппонентом Александра в философских спорах была студентка филфака по имени Наташа Хибберт. Любимой потому, что ее аргументы доводили его до бешенства, и все-таки ему нравилось когда столь хрупкая - да, да хрупкая, телосложение у нее было не мускулистое, и уж тем более никак не красивое, хотя кому как, некоторым нравятся и такие, - девушка возвышалась над ним.
- Дерьмо все это, - говорила она, когда их спор достигал кульминации. - Я все равно права, не так ли?! - говорила она деловито с нотками напористого страха в голосе.
И еще любимой потому, что она ему нравилась. Находясь на курсах, он не сразу заметил ее. Она всегда была одна, не сказать чтобы совсем, время от времени все же она появлялась в компании девушек - такая робкая, стыдливая, - именно в один из таких моментов он и увидел ее, а именно столкнулся в коридоре лоб об лоб. Полетели книжки и конспекты в разные стороны, вальсируя в потоке воздуха.
- Извините, - сказал он тогда и кромешно темно улыбнулся.
- Ничего, это я не видела куда иду.
- Давайте помогу все собрать.
- Нет, не надо я сама, - не уверенно произнесла она.
С этих пор, вспоминая их встречу в коридоре, он стал замечать одинокую робкую девушку с длинными черными, как смоль волосами, закрывающими пол лица. Иногда сидя на лекциях, он оглядывался, чтобы взглянуть на нее, что-то в ней привлекало его. Он не мог сказать что, то ли готических стилей одежда, которая вечно прописывалась на ее теле, или то, что она сидит все время в одиночестве, а может он чувствовал вину перед самим собою. Она была одна. Все время. И народ ее сторонился.