У меня такое ощущение, что ты скоро приедешь.
- Да жди меня милая, я уже в пути, - со слезами на глаз иронично произнес Александр.
Эта ночь застигла его сидящим на переднем сиденье тихо мурлыкавшей машины, колесившей по холодному асфальту от легкого мороза. И только ливень в царящей тишине, да машины создавали присутствие жизни.
Думая о ней - а когда собственно он о ней не думал, - во рту его пересохло, а ладони стали влажными и скользили по рулю, его мысли навевали воспоминания. Теперь перед его мысленным взором она представилась сбежавшей девушкой от внешнего мира, в поисках покоя. Но она ведь умерла и почему он едет куда-то в неизвестность? Он просто чувствовал, что она все еще жива, и если он приложит достаточно усилий, он сможет вернуть ее вновь.
Мир заставит заплатить тебя цену, ценою в жизнь.
"Что ж, я готов!" - пустое заявление и такие же мысли. Человек может сказать что угодно, а вот когда придет время ответить за свои слова, вот тогда то и раскрывается ложь. Всего лишь слова, и просто ложь, никак не иначе. Человек рядом с ним ухмыльнулся. Оказывается, он читал его мысли, как открытую, а возможно и закрытую книгу.
Наша дочь, неужели такая... большая, взрослая?!
На лице их дочери всегда красовалась улыбка, как бы плохо, не было в любой момент - это то, что видел Александр. Если копнуть глубже глубоко в своей душе Ира рыдала от несчастья на протяжении всей прожитой жизни. Возможно, из-за улыбки своей дочери, он все еще продолжал жить, и лгать, и говорить ей, что она права - всегда. Он просто сходил с ума по ней. Без нее он заболевал, в ее присутствии он блаженствовал, он - ее покорный раб.
- Привези мне какой-нибудь сувенир? На память, ладно? - сказала Ира, когда Александр уезжал.
Он улыбнулся сквозь слезы и когда те достигли носа, утер их рукавом куртки.
Оглянись по сторонам, и ты увидишь сияющий свет.
Впереди что-то засветило ярко-ярко, и Саша подумал: Вот тот свет, о котором говорится в письме. И тут он понял, что свет совсем не то, что подумал он. Это свет дальних фар ехавшей навстречу машины с огромной скоростью скользящей по мокрому асфальту. Свет ослеплял глаза, а перед ними словно протекала вся его жизнь. Рождение и смерть, а где-то в этом большом-пребольшом промежутке - сама жизнь.
Человек, сидевший все это время в стороне резким движением своего тела, взявшись обеими руками за руль, повернул его в бок, и машина вновь выровнялась на нужную колею, но сам он, конечно, исчез. Испарился куда-то.
Письмо отлетело и ударилось, прилипши к заднему стеклу в раскрытом виде. Перепуганный и потерявший ориентацию Александр, сразу оклемавшись, придя в чувство, продолжил путь, расхохотавшись во все горло над нелепостью своей ошибки.