Феллини смотрел сверху вниз на мертвенно-бледное с отвисшей челюстью лицо и удивлялся, как у этою больного и слабонервного человека все еще хватало сил отпираться.
— Губингер, — сказал он, — не пора ли вам, наконец, взяться за ум? Я допрашиваю вас уже шесть часов, и вы все время упорно отпираетесь. Я спрашиваю еще раз: кому вы передали вилку и колотушку для мяса?
— Я их в глаза не видел, — застонал Губингер, — и никому не передавал.
— Продолжая упорствовать, — сказал Феллини, — вы только усугубляете свою вину. В таком случае я не смогу сообщить суду о вашем чистосердечном признании, и тогда вам нечего рассчитывать на смягчающие вину обстоятельства. Во всяком случае, я вас предупредил.
В том же духе он продолжал говорить еще некоторое время; слова легко слетали с языка — все это было привычным делом. Затем он велел увести Губингера.
Феллини распорядился доставить арестованного Губингера в Милан и теперь ждал, когда привезут Крёберса. Твердо установлено, что Крёберс взорвал одну мачту; поэтому добиться перевода Крёберса из больцанской тюрьмы, в которую свозились все арестованные террористы, в Милан оказалось нелегким делом.
Феллини потратил еще несколько часов, снова и снова сопоставляя факты. Наконец прибыл Молькхаммер и сообщил, что привез Крёберса.
— Хотите сразу допросить его? — спросил он.
— Я, собственно, так и думал, — сказал Феллини, — но, может быть, нам удастся склонить Губингера к признанию, ошеломив его правдой об обстоятельствах убийства. Попробуем сделать это сейчас.
Он велел привести Губингера. Тот вошел и, сев на табурет, стоявший у двери, положил руки на колени и потупил взгляд.
— Вы по-прежнему отказываетесь от чистосердечного признания! — спросил Феллини.
— Я уже признался во всем, — пробормотал Губингер.
— Вы солгали мне, — сказал Феллини. — А теперь я досконально опишу, что произошло в Тауферсе в тот вечер.
Событиям в Тауферсе предшествовала следующая история.
Бергизельбунд отказался оплатить поставленный Новаком донарит. В ответ Новак пригрозил выдать союз итальянцам и даже предпринял некоторые шаги в этом направлении Ни Крёберс, представитель союза, ни Новак не желали уступать, и ситуация обострилась. Так это в общем-то не непреодолимое разногласие из-за неуступчивости обоих разрослось в пробу сил Тогда-то Бергизельбунд и послал Новаку зеленую записку. Может быть, ее автором был доктор Шмейдль? Ничего, мы постараемся выяснить и это Итак, решив отомстить, Новак установил связь с итальянской таможней Вам, Губингер, он сообщил об этом Лиль Кардо слышала, как Новак сказал вам, что в скором времени таможня вытаращит глаза от удивления Вы всполошились и в тот же день позвонили Крёберсу в Инсбрук Я справлялся на почтамте в Глурисе: вы разговаривали ровно семь минут, достаточно долго, чтобы договориться о чем угодно В результате Крёберс немедленно выехал в Тауферс.