Я ответил на обвинения, взводимые на Православие г-м Лоранси и многими другими писателями одного с ним исповедания; выяснил, на сколько смог, различие в характере Церкви и западных исповеданий; выказал в рационализме, как Латинском так и Протестантском,
69
ересь против догмата о Вселенскости и святости Церкви. Затем я считаю обязанностью сказать несколько слов и о том, в каком свете представляются нам наши отношения к этим двум исповеданиям, их взаимные отношения и их современное положение.
Так как Реформа есть не более как продолжение и развитие Романизма, то я должен сперва сказать об отношениях наших к последнему. Сближение между нами возможно ли? — Кроме решительного отрицания, иного ответа нельзя дать на этот вопрос. Истина не допускает сделок. Что папство изобрело Церковь Греко-униатскую — это понятно. Церковь-государство может, если ей заблагорассудится, пожаловать некоторый права гражданства бывшим своим восточным братьям, которых она же некогда объявила илотами в области веры; она может дать им эти права в награду за смиренное их подчинение авторитету папы, не требуя от них единства веры, выраженной всимволе. Истым Латинянам такие полу граждане конечно ничего более не внушают кроме жалости с примесью презрения; но они пригодны и полезны как союзники против их восточных братьев, которым они изменили, уступая гонению. До настоящих Римских граждан им, разумеется, далеко, и ни один богослов, ни один учитель, не взялся бы доказать логичности их исповедания; это нелепость терпимая — не более. Такого рода единение, в глазах Церкви, немыслимо, но оно совершенно согласно с началами Романизма. В сущности, для него Церковь состоит в одном лице, в папе; под ним аристократия его чиновников, из числа которых высшие носят многозначительное название князей Церкви (princes de l’Йglise); ниже толпится чернь мирян, для большинства которых невежество почти обязательно; еще ниже стоит илот Греко-униат, помилованный в награду за свою покорность, Греко-униат, в котором предполагается бессмыслие и за которым оно признано как его право. Повторяю: Романизм может допустить такое слияние, но Церковь не знает сделок в догмате и в вере. Она требует единства полного не менее; за то она
70
дает в обмен равенство полное; ибо знает братство, но не знает подданства. Итак; сближение невозможно без полного отречения со стороны Римлян от заблуждения, длившегося более десяти веков.
Но не мог ли бы собор закрыть бездну, отделяющую Римский раскол от Церкви? Нет; ибо тогда только можно будет созвать собор, когда предварительно закроется эта бездна. Правда, и люди, напоенные ложными мнениями, участвовали на Вселенских соборах; из них некоторые возвращались к истине, другие упорствовали в своих заблуждениях и тем окончательно выделялись из Церкви; но дело в том, что эти люди, несмотря на свои заблуждения в самых основных догматах веры, не отрицали Божественного права церковной Вселенскости. Они питали или, по крайней мере, заявляли надежду определить в ясных, не оставляющих места для сомнения, выражениях догмат исповедуемый Церковью и удостоиться благодати засвидетельствования веры своих братьев. Такова была цель соборов, таково их значение, таково понятие, заключающееся в обыкновенной формуле введения ко всем их решениям: «изволися Духу Свитому и т. д.» В этих словах выражалось не горделивое притязание, но смиренная надежда, которая в последствии оправдывалась или отвергалась согласием или несогласием всего народа церковного, или всего тела Христова, как выразились восточные патриархи. Бывали соборы еретические, каковы например те, на которых составлен был полу-арианскийсимвол; соборы, на которых подписавшихся епископов насчитывалось вдвое более, чем на Никейском, соборы, на которых императоры принимали ересь, патриархи провозглашали ересь, папы подчинялись ереси. *) Почему же отвергнуты эти соборы, не представляющие никаких наружных отличий от соборов Вселенских?