— Это ты — КГБ? Ты, сука?! Ты сраная подметка, пешком под стол ходил, когда… Это мы — КГБ СССР, это мы — имперские волки, и будем рвать глотки, пока живы… Это ты нас остановишь, блядь?!
Опомнился наконец. Мотая головой, чтобы отогнать мельтешившие перед глазами алые круги, сел на стул и едва попал в рот сигаретой. Пацей, выждав немного, сказал не без вкрадчивости:
— Данила Петрович, я понимаю, каждый может сорваться… Но будьте профессионалом… Хорошо?
— Хорошо, — отозвался Данил, почти спокойно, кривя рот. Встал, присел над Пацеем на корточки и расстегнул ему рубаху сверху донизу. — Вот с этим парнем, что все время молчит, мы когда-то долго ошивались южнее реки Пяндж… Там был такой Мансур — дикарь, зверь, великолепный образчик зверя, первобытного вождя племени. Но, кстати, он на свой манер воевал честно, он творил с пленными жуткие вещи, но никогда не трогал тех, кто не воевал непосредственно против него, женщин не обижал, штатских типа геологов или врачей отпускал, лишь ухо отрезав или там палец — что с его стороны было прямо-таки царской милостью… У нас была с ним хитрая партия, мы его убили в конце концов, и еще три раза прихлопнули бы, но он был правильный враг…
Ладно, я отвлекся. В общем, Мансур не любил сдирать кожу с человека вульгарно, «чулком», изобретателен был. — Данил достал зажигалку и принялся, легонько касаясь кожи, водить по груди и животу майора. — Вот так идут надрезы, потом так, следите за мыслью… кожа с человека сдирается, надо вам сказать, легко, если имеешь сноровку… Представляете? Вы весь, от пояса до глотки, покроетесь фестончиками кожи, я попытаюсь в точности воспроизвести Мансуровы изыски… Будете похожи на новогодний фонарик знаете, такие пышные? Мы найдем способ сделать так, чтобы вы не орали — или, по крайней мере, чтобы в соседних квартирах ваше мычанье не расслышали… Я не ручаюсь, что вы не сойдете с ума, когда увидите себя… Ну, а снадобья от болевого шока у меня есть. Хватит, Пацей, кончились разговоры, началось зверство. Вы положили столько моих парней, что я без малейшей брезгливости буду резать из вас арабески и узоры… А потом будет поздно. Потом вас, такого, ни в коем случае нельзя будет оставлять в живых. Да вы и сами будете просить, чтобы вас дорезали. Это не поэтическое преувеличение, бывают ситуации, когда то, что от человека осталось, умоляет его добить… Хватит разговоров. Могу гарантировать одно: вы никогда не попадете в руки Батькиных спецслужб. Это я гарантирую. Пошел счет. После «нуля» меня не остановит никакая сила… Три, два, один…