Вот, например, картинка Перова «На могиле сына». С точки зрения иноплеменного взора — ничего интересного, средняя сентиментальная буржуазная продукция. Уж столь смиренная нагота духа, что впору ее и не заметить. Но именно потому, что она оказалась связана в русском сознании с романом «Отцы и дети», с утверждением, что смерть все примиряет и что лишь вечная жизнь, следующая за смертью, разрешает любые конфликты, в то время как жизнь земная в лучшем случае конфликты сглаживает, пройти мимо этой картинки просто так невозможно. Помните: «Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружавшие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами, каменные плиты все сдвинуты, словно кто-то подталкивает снизу... Но между ними есть одна... К ней, из недалекой деревушки, часто приходят два уже дряхлых старичка — муж с женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго, горько плачут, и долго, и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня, да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем... Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? ... О, нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии „равнодушной“ природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной...» Ибо: «Пусть никто не страшится смерти, ибо нас освободила смерть ...
Смерть, где твое жало? ад, где твоя победа? Воскрес Христос — и ты повержен. Воскрес Христос — и пали злые духи. Воскрес Христос — и радуются Ангелы. Воскрес Христос — и жизнь вступила в свои права. Воскрес Христос — и ни одного мертвого в гробу. Ибо Христос, воскресши из мертвых, положил начало воскресению всех умерших. Ему слава и власть во веки вечные. Аминь«.
Можно этим утешаться.
Умереть, погибнуть, издохнуть
Пляска жизни
Харитонов Михаил
— Итак, друзья! — Влад приподнял тяжелую, как артиллерийский снаряд, кружку, над которой стояла твердая на вид пена.
— Ergo bibamus, — поддержал его Валентин, поднимая бокал сухого красного вина и — ловко, левой — поправляя платочек в кармашке пиджака. Пиджак был, разумеется, светлый, строгих линий, от Burberry; с платочком Etro он выглядел несколько вычурно, но Валентин вообще отличался известной экстравагантностью, а сегодня к тому был повод.