Позже совсем потерявшая чувство реальности «Свободная Ичкерия» сама пошла воевать и на этом кончилась.
Я не могу себе представить три вещи — глубину подлости, меру страданиям и верха лицемерия в этой истории…
— Чего тут рассказывать… — вздохнув, продолжает Надежда. — Читали «Гадюку» Толстого? Должны были — в школе ее проходили…
— Читал.
— Ну вот… Только есть разница в том, как хрустят кости чьих-то родителей в книге и как твоих собственных. Рядом. Я не хочу об этом говорить… Да и отделалась гадюка дешево. Там ведь соседи прибежали. К нам никто не прибежал. А меня перепродавали несколько раз. Быть рабом — это… тяжело… а рабыней…
Надежда опять замолкает.
Да, я читал несколько произведений на эту тему. «Кавказский пленник» — бывший в старину добротным триллером для непуганых современников — отдыхает. Тогда горцы были патриархальными, без фантазии…
— Потом оказалось, что я организовала несколько десятков полукриминальных подставных фирм и набрала кредитов на многие миллионы… Паспорта-то наши папа тогда отдал. Надеждой я снова стала только сейчас, до Катастрофы звалась Еленой. Мир все же не без добрых людей оказался, а на войне человека сразу видно становится, на войне человек — голый.
— Да, видно, что в военно-полевой медицине у вас опыт. К слову — вы этих ребят из «Бастиона» знаете? Очень уж они за вас горой встали.
— Не помню… Хотя если у этого, дылды, как его… ну по-шотландски его еще называют, огнестрельное сквозное верхней трети бедра, то, может, и встречались. Но я думаю, что просто у них, как у всех воевавших, к ичкерийской агентуре отношение ясное. Насмотрелись.
Помолчали.
— Ну что ж, рад, что версия омоновцев подтвердилась. Завтра вроде намечается крупная операция — слыхал, что все кому не лень соберутся для захвата ремонтного завода и прочего, что мы там разведали. Вы поедете?
— Конечно. Такое упустить…
— Тогда готовимся. Сегодня вроде ничего не предвидится — можно перевести дух.
— Не получится. Пациенты все равно набираются, вроде и меньше здесь людей стало, а каждый день толпа.
— Ну раз человек жив — значит, болеет. Здоровых людей нет — есть недоработки в диагностике…
Надежда бледно улыбается, услышав эту бородатую аксиому. Надо развивать успех, и потому судорожным напряжением мозга выдаю еще умную мысль:
— «Многих воителей стоит один врачеватель искусный». Старикан Гомер в этом деле разбирался. Насчет воителей у нас будет небогато, так что придется искусностью брать. На митинг пойдете?
— Нет, не пойду. Лучше я подготовлюсь к завтрашнему дню. Тут из Кронштадта вчера прислали еще груз, а я и не приняла.