...Но все симпатии-антипатии остаются за кадром и не должны влиять на качество профессиональной деятельности. Некоторые защиты иногда перерастают в дружбу. Так, например, произошло у меня с недавно покинувшим нас выдающимся пианистом Николаем Петровым. Он был удивительно привлекательным человеком. Время от времени я бывал на его концертах, и как-то он обратился ко мне с просьбой защитить его интересы. Петров тогда инициировал подписание открытого письма с протестом против продажи архива звукозаписей одному американскому бизнесмену, в котором не слишком лестно отозвался о покупателе. Это был очень драматический процесс — горшки вовсю бились. Мы с моим добрым товарищем Генрихом Падвой в этом процессе были по разные стороны баррикад, дошли до Верховного суда. Процесс завершился заключением мирового соглашения.
— И о сокровенном. Свои знаменитые желтые ботинки выбросили?
— Борьба жены со мной окончилась ее победой. У меня осталась только одна пара, которую я — да и то редко — лишь на отдыхе ношу. Но до сих пор не могу пройти равнодушно мимо желтых ботинок и галстуков. Наверное, солнца в жизни не хватает.
— Сын по вашей стезе не пошел. Стал православным священником.
— Мы неисправимые материалисты, подавай нам причинное объяснение, да попроще. Конечно, я могу начать отслеживать какую-то линию воспитания, вспоминать некоторые события, но считаю, что это непродуктивно. По-моему, у Глеба Успенского есть такой рассказ «Выпрямила». Так вот, Андрея духовно выпрямило: он полюбил Христа. Нас учили, что свобода — это осознанная необходимость. Но в моральной сфере свобода — это преодоленная необходимость, когда человек прерывает одну линию причинности и начинает другую. Я горжусь тем, что Андрей вырос свободным человеком. Он существует в другом измерении: чистота помыслов, свет, доброта, милосердие. Дай Бог, чтобы он не разочаровался в вере и в той Церкви, которой сейчас служит.
...Я вступил в такую полосу, что мне надо быть повышенно критичным к самому себе, потому как «новые садятся гости за уготованный им пир» (Тютчев). В профессию приходят отлично подготовленные молодые юристы. Я боюсь, что в лицо-то мне будут курить фимиам, а за спиной начнут перешептываться: мол, Резник-то уже не тот...
Два последних сложных, объемных дела — Адамова и Сторчака, как и дела «Кадыров против Орлова», «Внук Сталина против «Новой газеты», Банка Москвы, я взял уже после того, как вроде принял для себя решение с адвокатской практикой потихоньку завязывать. Но слаб человек — охота пуще неволи. Пока еще, посмотрев материалы дела, могу увидеть то, чего не видят мои молодые коллеги. Долго ли так будет, не знаю. Когда моего любимейшего актера Валентина Гафта всячески восхваляли, поздравляя с семидесятипятилетием, он сказал «Господи, голову бы не потерять». Вот и мне впору молиться, чтобы голову не потерять. Всему приходит начало и, к великому сожалению, конец.