Надо признать, что не существует какого-то одного универсального подхода к проблеме тиранства. Я лично придерживаюсь (насколько хватает вам) той точки зрения, что с тираном надо всегда соглашаться, что бы он не говорил. «Вы совершенно правы, партнер», – скажу я. – «Если бы я видел остальные руки, я бы сделал именно то, что вы предлагаете. Но вы абсолютно правы. Я сделал неверную заявку». Обычно, здесь они затыкаются, если вы признаете себя неправым, это, как правило, удовлетворяет их так и лезущее на сцену хамство, и они оставляют вас в покое.
Я не так часто сталкиваюсь с проблемой воинствующего партнера, поэтому возможно я и утерял некоторое мастерство в этом вопросе. В конечном итоге, мне повезло больше, чем многим другим. Моя игра достигла такого уровня, когда обращаться со мной грубо становится делом непростимым. Но даже сегодня, после многих десятилетий завоевания репутации, я продолжаю, время от времени, сталкиваться с партнерами, пытающимися учить меня основным азам бриджевого искусства. Нет, конечно, нельзя утверждать, что мы все всё знаем и тем не менее… Но меня иногда поправляет человек, чей мастерский бал еще в пути, если он, вообще, когда-либо придет. В этом случае сохранить философский настрой чрезвычайно сложно.
Но сохраняйте чувство меры! Принудительное обучение – это плохой бридж, плохие манеры и плохая экономика. И в другой раз, когда очередной напыщенный доктринер вздумает за столом давать вам уроки бриджа, откиньтесь на спинку стула и ответьте: «Учитель, учите сами себя!» и далее словами Дороти Дикс:
Это – не грубость. Это – самозванщина.
Большинство больших мастеров бриджа дают определение ошибок следующим образом: любая заявка или план розыгрыша, которые они бы не предприняли – это ошибка. Я не разделяю подобных высокомерных высказываний, хотя и имею очень личный взгляд на тактику ведения борьбы и манеру поведения. Я, например, считаю, что определенным вещам просто нет места за бриджевым столом, будь это отмечено в бриджевом кодексе или же там нет ни слова об этом. Некоторые из этих ошибок будут стоить вам очков, другие – друзей.
Самое большое неприятие за бриджевым столом у меня вызывает чрезмерная выпивка. Весьма сложно занять какую-либо позицию против алкоголя и не показаться при этом занудой, так что поспешу сообщить, что у меня есть несколько лучших друзей, больших любителей выпить, да и сам я не непрочь иной раз сделать глоток-другой. Выпивка может иной раз стать хорошим времяпрепровождением и бридж частенько становится таковым, но их сочетание не принесет ни удовольствия, ни хорошего бриджа. Да и как может быть иначе? Кто бы что ни сказал в защиту алкоголя, но общеизвестен факт его отрицательного воздействия на способность логически рассуждать. А бридж, в первую и основную очередь, – есть игра логических умозаключений. Утверждать, что алкоголь повышает качество игры – это все равно, что связать вместе коньки Горди Хоу под предлогом, что это повысит его технику скольжения. У меня также существует стойкое предубеждение против излишнего трепа за столом, хотя вобщем-то это стоит противникам проигранных денег. Обычный болтун отвлекает большинство игроков, хотя на мою способность концентрировать внимание особого эффекта он и не оказывает. Я укрываюсь в собственном безмолвном мире пятидесяти двух карт и соответствующих вероятностей, в котором меня не в состоянии потревожить ни один, даже самый интересный, разговор в мире. Но для среднего игрока разговор может иметь фатальный исход: он рассеивает внимание и изменяет суть его игры. Если вам удастся найти в достаточном количестве оппонентов, разговаривающих во время розыгрыша шлемов, вы можете надеяться стать богатым человеком. Они всегда создадут необходимые вам для подсада их контракта условия. Почему? Играя в защите, вам обычно требуется запоминать гораздо меньше, нежели разыгрывающему: у вас лишь две-три карты, перспективные с точки зрения подсада контракта. Но разыгрывающий обязан следить за всеми своими картами, ну может за двенадцатью из тринадцати, а это требует тишины, которую зачастую он сам не в состоянии обеспечить.