В съемной комнате в Риме в первую ночь мне приснилась горничная, над верхней губой которой были две струйки крови наподобие усов Гитлера. Она подошла ко мне, я протянул ей свои трясущиеся ноги, кровь потекла из ее рта по подбородку. Я в страхе проснулся и хотел разбудить Андреса, но был словно парализованный, прошло несколько минут, прежде чем я смог пошевелиться в постели. Я не произнес ни слова и с сильно бьющимся сердцем целый час лежал в ожидании сна. Вслед за этим мне приснился второй сон. Епископы и кардиналы в полном облачении умирали под градом пуль, мертвыми застывая в своих креслах, причем я не видел на их телах ран. Я подошел поближе к одному кардиналу и долго рассматривал его труп. Меня разбудил громкий звон монастырского колокола с улицы Толмино, который звонит каждую четверть часа даже ночью, в первые ночи давая мне спать лишь по пятнадцать минут.
Вы не подаете больше признаков жизни?! – Я пишу о смерти, мой дорогой!
Мне приятнее с мертвыми, они ничего мне не сделают и тоже люди.
Хорошо, что еще только февраль, и дерево перед моим окном не зеленеет, на нем нет листьев, и я могу из моей римской комнаты смотреть на улицу, надеясь увидеть хотя бы автомобильную аварию, что помогло бы развеять скуку. В конце концов, я хотел бы оказать первую помощь.
●●●
На улице я увидел человека в очках для чтения, читавшего приклеенную на стену газету «Унита». В руках мужчина держал два зеркальца, с помощью которых направлял свет уличного фонаря на газету.
С керосиновой лампой в руке я шел по зебре, разделявшей могилы Хуберта Фихте и Жана Жене.
На несколько десятых секунды в стеклянной витрине магазина церковных сувениров, где продаются статуи епископов, кардиналов, святых и дароносицы, двое полицейских на мотоцикле пересеклись с держащей пасхальную хоругвь статуей Христа в человеческий рост, упакованной в прозрачный пластик.
У меня задрожали колени, когда в Трастевере я бросил взгляд в парикмахерский салон и увидел сидящего перед зеркалом в инвалидной коляске мужчину, которого брил парикмахер. Парикмахер кивнул мне, говоря, что охотно побрил бы и меня, окажись я в инвалидном кресле, но для этого мне прежде нужно лишь невнимательно перебежать улицу.
В фильме по роману Альбера Камю «Посторонний» судья, желая вызвать раскаяние в душе убийцы Мерсо, которого играл Марчелло Мастроянни, достал из выдвижного ящика секретера серебряное распятие и сунул Мерсо под нос. «Знаете его?» – закричал он дрожащим голосом. Он как будто поднес Распятого к моему лицу. Несчастный и опечаленный, я откинулся на спинку кресла кинотеатра и закрыл лицо руками.