— Правильно, — кивнул оружейник, — хотите что-нибудь из американского оружия? Могу посоветовать М16А2.
— Американское, — я немного задумался, — скажите, а советское оружие есть?
— Советское?
— Да, — кивнул я. — Калашников.
— В каком калибре?
— Семь-шестьдесят два.
— Есть АКМН, — поджал губы оружейник.
— Вот и прекрасно. Покажите, будьте добры…
Через несколько минут он положил на стол глухо стукнувший брезентовый свёрток.
— Ваш Калашников, сэр…
— Магазины?
— Три в комплекте, сэр. Этого добра у нас навалом, если вы хотите…
— Добавьте ещё штук семь. Тем более, как я понял, русское оружие у вас не в почёте.
— Гуки оставили на память, сэр, — он засучил рукав куртки и продемонстрировал длинный шрам на предплечье. — Поэтому воспоминания не самые лучшие.[13]
— Вьетнам?
— Да, сэр! — он ухмыльнулся. — «Плавающие коридорные», сэр.[14]
— Из пистолетов что можете предложить?
— Пистолет или револьвер, сэр?
— Пистолет. M1911-A1.
— Прекрасный выбор, сэр, — наконец-то на его лице появилась улыбка.
— Что с патронами и гранатами?
— Это вы получите на той стороне, там с этим проблем нет. Здесь — только на стрельбище, если вы захотите пристрелять свое оружие. Мы можем туда отправиться завтра утром, сэр.
— Конечно. Да, кстати! Скажите, сколько единиц оружия я могу выбрать?
— Два, — для пущей убедительности он показал два пальца, — два и ни стволом больше! Вы можете взять ещё, но цену высчитают из вашего жалованья, сэр…
— Тогда принесите ещё снайперскую винтовку.
— Тоже советскую?
— Нет, — покачал головой я, — Remington-700, в калибре 0.308 win.
— А пистолет?
— За пистолет я заплачу. Он мне нравится.
Мужчина довольно хмыкнул и ушёл в глубину комнаты. Видно, выбор двух американских моделей примирил его с моей симпатией к советскому оружию. После того, как всё отобранное оружие улеглось на стол, мы приступили к выбору оптического прицела и прочих необходимых «на том свете» вещей.
7
1988 год. Исследовательский центр
Сан-Антонио, штат Техас
Вам знакомо чувство, когда после долгих раздумий вы принимаете решение, которое раз и навсегда изменит жизнь? Тогда вы меня прекрасно поймёте. Это сродни первым ночным прыжкам с парашютом. Стоите на краю чёрной бездны, а затем делаете шаг в темноту, зная, что обратного хода не будет. Подписав контракт, я словно сбросил с плеч тяжёлую ношу, груз неопределённости, который не отпускал с того момента, как я вышел за ворота Легиона. Многие отставники поймут моё состояние. Ты не знаешь, что ждёт впереди, и вообще — эта гражданская жизнь пугает. Там свои непонятные правила, свои игроки и замены. Игра, в которой ты не участвовал добрую часть своей жизни.