— Ты не подведи, с телевидением нельзя ссориться.
— Не подведу, — привычно заверял он, думая про себя с неизбывной тоской: «Усыпить ее, дуру эту, что ли?»
К Марине Николаевне Агуреева легла не случайно. Из двух женских психоневрологических отделений – пятнадцатого и семнадцатого – в пятнадцатом было больше порядка.
— У Мариши даже мухи летают строем! — восхищалась заместитель главного врача по лечебной работе Ольга Семеновна Остапчук.
Насчет мух, она, возможно, преувеличивала, но работа в пятнадцатом отделении была отлажена идеально.
— Когда планируется выписка?
— Во вторник на следующей неделе, Святослав Филиппович.
— Не забудьте показать ее Снежкову перед выпиской.
— Непременно покажем. И кардиологу покажем, и эндокринологу… Комар носа не подточит.
— Будем надеяться, а то ваша Агуреева вот где сидит. — Святослав Филиппович черкнул ребром ладони по горлу.
— А я вот что думаю, — робко подал голос Аргунов, — вдруг она, эта ваша Агуреева, не дурью мается, а материал для какой-нибудь разоблачительной передачи собирает? Типа тайное расследование.
— Ага, и к кокаину приучилась для этого! — хмыкнула Марина Николаевна.
— Одно другому не мешает, — парировал Аргунов.
— Мне лично до этого нет никакого дела, — заявил главный врач. — Департамент ее навязал – пусть и расхлебывает. Тем более что в пятнадцатом отделении все в ажуре – и палаты, и сотрудники. Можно сказать – четырехзвездочный отель, а не отделение. Ты лучше мне скажи, почему твои больные сразу после выписки начинают строчить на тебя жалобы в департамент? Причем жалуются на одно и то же – на грязь, на грубость и на применение мер физического воздействия. Копии жалоб можешь взять у секретаря…
— У него этих копий на три папки! — поддел заведующий отделением физиотерапии и лечебной физкультуры Малышков, главный больничный острослов.
— У тебя, что ли, меньше? — огрызнулся, правда, без особой злобы, Аргунов.
— У меня меньше, — подтвердил Малышков.
— Ну, если бы я не отделением заведовал бы, а филиалом борделя, то на меня вообще не жаловались бы.
Аргунов тонко намекнул на «толстые» обстоятельства – в вечернее время отделение физиотерапии превращалось в нечто вроде элитарного клуба, где привилегированные пациенты могли проводить время в уютной, расслабляющей и умиротворяющей обстановке. Одни встречались с родственниками, другие – со жрицами (или жрецами) любви. Разрешалось буквально все, кроме азартных игр, крайне неблагоприятно действующих на психику. Вечер в одном из кабинетов физиотерапевтического отделения, не говоря уже о тусовке в спортивном зале, обходился в приличные деньги, но от желающих не было отбоя. Существовало даже нечто вроде очереди.