— А они будутъ равны мнѣ — спросилъ Агмахдъ.
— По силѣ желанія и по мужеству вы всѣ должны быть равны, но не по степени власти, такъ какъ у всѣхъ будутъ разныя желанія, ибо только тогда служеніе ихъ можетъ быть мнѣ угодно.
Наступила пауза; затѣмъ жрецъ сказалъ:
— Повинуюсь Царицѣ. Но въ этомъ трудномъ дѣлѣ мнѣ должна быть оказана помощь. Чѣмъ мнѣ ихъ соблазнять?
При этихъ словахъ она вытянула руки, поперемѣнно то сжимая, то расжимая ладони такимъ-то страннымъ, непонятнымъ для меня движеніемъ, глаза ея при этомъ сверкали, какъ раскаленные угли; затѣмъ, они потускнѣли и взглядъ ихъ сталъ попрежнему холоденъ.
— Я буду руководить тобою — вымолвила она. — Исполняй только въ точности мои повелѣнія, и тогда тебѣ нечего будетъ бояться; повинуйся мнѣ, и успѣешь во всемъ. У тебя подъ рукой — всѣ нужные элементы: въ этомъ храмѣ — десять жрецовъ, обуреваемыхъ страстями; они созрѣли для служенія мнѣ, и я утолю ихъ душевный голодъ. Тебя я удовлетворю, когда ты мнѣ на дѣлѣ докажешь мужество свое и непоколебимость, не раньше, ибо твои требованія превосходятъ требованія прочихъ.
— А кто дополнитъ списокъ двѣнадцати? — спросилъ Агмахдъ.
Она устремила взглядъ на меня и отвѣтила.
— Это дитя! онъ — мой, мой избранникъ, мой возлюбленный слуга. Я буду учить его, а черезъ него — и тебя.
— Скажи Каменбакѣ, что мнѣ извѣстно его завѣтное желаніе, и что оно исполнится; но для этого ему необходимо произнести роковыя слова. — Агмахдъ склонилъ голову и, повернувшись, молча покинулъ святилищѣ. Я снова очутился съ ней одинъ на одинъ, все продолжая смотрѣть на нее; она подошла ко мнѣ и въ упоръ уставилась на меня своими грозными очами. Вдругъ она пропала, а вмѣсто нея, на томъ мѣстѣ, гдѣ она стояла, появился золотистый свѣтъ, который постепенно превратился въ чудный предметъ, какого я до сихъ поръ еще никогда не видалъ. То было развѣсистое дерево, густая листва котораго свѣшивалась внизъ, подобно роскошнымъ волосамъ; тамъ и сямъ, среди вѣтокъ его, покрытыхъ большими пучками цвѣтовъ огненныхъ оттѣнковъ, порхало множество веселыхъ птичекъ съ блестящимъ золотистымъ опереніемъ, При видѣ ихъ у меня зарябило въ глазахъ, и я громко вскрикнулъ отъ восторга:
— О; дай мнѣ одну изъ этихъ пташекъ, чтобы она летала среди моихъ растеній и жила бы на нихъ, какъ на этомъ деревѣ! — взмолился я.
— У тебя ихъ будутъ сотни, которыя станутъ любить тебя, цѣловать въ уста и клевать у тебя изо рта; а со временемъ я тебѣ дамъ садъ, въ которомъ будетъ расти вотъ такое же дерево и всѣ птицы небесныя полюбятъ тебя. Но для этого ты долженъ повиноваться моимъ приказаніямъ. А теперь заговори съ Каменбакой и вели ему войти въ капище.