Избавившись
от вампира, он
упал рядом с
ней на колени.
Она открыла
глаза - словно
ничего не могла
с собой поделать
- и, моргая, уставилась
на него, поражённая
его обликом.
Больше шокированная
им, чем своей
раной или
нападением.
Пытаясь вернуть
самообладание,
Лаклейн понял,
что она, давясь
собственной
кровью и дождём,
старается
что-то сказать.
И всё это время
продолжает
от него отползать.
Ещё
совсем недавно
Эмма бежала
ему навстречу,
но, увидев таким,
какой он есть,
начала его
опасаться.
Не обращая
внимания на
слабое сопротивление
Эммы, он сгрёб
её в объятия
и, глубоко дыша,
яростно затряс
головой.
— Я не
причиню тебе
вреда, — сказал
он низким,
надтреснутым
и — как сам
прекрасно знал
— неузнаваемым
голосом.
Дрожащей
рукой Лаклейн
разорвал то,
что осталось
от её блузки,
и, когда дождь
смыл кровь и
грязь, смог
увидеть раны,
безжалостно
рассекавшие
её нежную кожу
до самых костей.
Прижав Эмму
к себе, он зарычал,
чувствуя жгучую
потребность
снова убить
этих вампиров.
От его рыка
она застонала,
и по её щекам
потекли розовые
слёзы, смешиваясь
с дождём.
Одного
этого оказалось
достаточно,
чтобы он нашёл
силы взять
себя в руки.
Подойдя
к машине, Лаклейн
распахнул
заднюю дверь,
уложил Эмму
на сидение -
нежно убрав
волосы, чтобы
не мешали - и
захлопнул
дверь. Быстро
усевшись на
водительское
место, он рванул
по скользким
дорогам в сторону
Киневейна,
ежесекундно
оглядываясь
назад. Его охватил
ужас, когда
спустя полчаса
её раны так и
не начали заживать.
Из них продолжала
сочиться кровь,
хотя к этому
времени они
должны были
бы уже затянуться.
Не
сбрасывая
скорость, Лаклейн
прокусил вену
на запястье
и, потянувшись
назад, прижал
его к её губам.
— Пей,
Эмма.
Она
отвернулась.
Он ещё один
раз прижал
руку к её рту,
но Эмма снова
отказалась,
сжав зубы. Но
без его крови
она могла умереть.
Лаклейн
был так занят,
ненавидя её
природу, что
даже ни разу
не задумался
о том, как его
воспринимает
она.
Съехав
на обочину и
остановившись,
он протянул
руку назад,
засунул пальцы
ей в рот и разжал
зубы. Когда
его кровь попала
ей в рот, Эмма
не смогла с
собой совладать
- закрыв глаза,
она вцепилась
в его руку и
принялась
жадно пить.
Раны тотчас
же прекратили
кровоточить.
И когда она
потеряла сознание,
Лаклейн вновь
сорвался с
места.
Поездка
в Киневейн
превратилась
для него в новую
разновидность
ада. Проведя
рукой по лбу,
Лаклейн вытер
пот. Он понятия
не имел, нападут
ли на них снова
и откуда ждать
очередную
атаку. Не знал,
была ли Эмма
достаточно
сильна, чтобы
выжить после
таких ран. И
как она поняла,
что должна
бежать от них?