Обнаружив
ванну, он затащил
ее внутрь и
кивнул в сторону
краников.
-
Приведи себя
в порядок.
-
А как на счет
у-уединения?
Его
это позабавило.
– Его не будет,
- с этими словами
он облокотился
плечом о стену
и скрестил на
груди мускулистые
руки, словно
в ожидании
шоу. – А теперь
раздевайся
и покажи то,
что отныне
принадлежит
мне.
Мне?
Изумленная,
она была готова
снова запротестовать,
как вдруг он
слегка повернул
голову назад,
словно услышал
что-то, и вылетел
из ванной. Захлопнув
за ним двери
и закрывшись
на ключ – что
было еще одной
смехотворной
попыткой – она
включила душ.
Эмма
осела на пол,
положив голову
на руки, и стала
размышлять,
как ей убежать
от этого буйно
помешанного.
Отель Де Крийон
славился номерами,
толщина стен
которых составляла
почти фут. Что
уж говорить,
если даже от
остановившейся
в соседнем
номере рок-группы
Эмма не слышала
и звука. Звать
кого-то на помощь
она даже не
помышляла –
никогда не
зови людей на
помощь – но
уже подумывала
о том, чтобы
прорыть себе
путь на свободу
в стене ванной.
Десятый
этаж, звуконепроницаемые
стены - номер,
который казался
раем, защищая
от солнца и
любопытных
людей, превратился
в позолоченную
клетку. Ее пленило
какое-то существо,
и только Фрее
было известно,
кем он мог быть.
Как
же ей убежать,
если даже помощи
просить не у
кого?
***
Услышав
ужасный скрип
колеса, и учуяв
запах мяса,
Лаклейн, прихрамывая,
подошел к двери
номера. При
виде него старый
мужчина, толкавший
тележку по
коридору, с
криком отскочил
в сторону. А
затем безмолвно
наблюдал, как
Лаклейн, схватив
с тележки две
закрытые тарелки,
скрылся в номере,
затворив за
собой дверь
ногой.
На
тарелках он
нашел стейки,
которые сразу
же жадно проглотил.
Но затем, одолеваемый
ярким и болезненным
воспоминанием,
ударил кулаком
о стену, пробив
в ней дыру.
Разжав
уже окровавленные
пальцы, он сел
на край странной
кровати, находящейся
в еще более
странном месте
и времени. Он
был ужасно
измотан, да и
нога стала
болеть сильнее
после погони
за этой вампиршей.
Закатив штанину
украденных
брюк, он посмотрел
на все еще
регенерирующую
ногу. Плоть
была впалой
и дряблой.
Лаклейн
попытался
оградиться
от воспоминаний
той потери. Но
разве у него
были какие-то
новые воспоминания,
которые могли
бы его спасти?
Нет. Только
те, где он снова
и снова умирал,
сгорая в пламени.
Что продолжалось,
как он смог
сейчас выяснить,
сто пятьдесят
лет…