Во
время этой
поездки ей так
и не удалось
достичь цели,
и это притом,
что она так на
ней настаивала.
Поиски каких-либо
сведений о
покойных родителях
– матери Валькирии
и неизвестном
отце-вампире
– так ни к чему
и не привели.
И теперь ей
оставалось
разве что позвонить
теткам и попросить
их забрать ее
домой. А все
потому, что
она не могла
себя прокормить.
До чего же жалкой
она была. Вздохнув,
Эмма подумала,
что за это ее
теперь будут
высмеивать
следующие
семьдесят лет…
И
тут рядом послышался
какой-то грохот.
И прежде, чем
она смогла
пожалеть официантку,
которую, видимо,
кто-то толкнул,
этот грохот
раздался вновь,
а затем еще и
еще. Поддавшись
любопытству,
Эмма наклонила
голову как раз
в тот момент,
когда зонтик
напротив, служащий
какому-то столику
навесом, взмыл
в воздух на
пятнадцать
футов>iv
и, подгоняемый
ветром, понесся
по высокой
дуге прямо в
Сену. На борту
какого-то речного
трамвайчика
раздался гудок,
и послышались
галльские
ругательства.
Едва
освещаемый
электрическими
фонарями высокий
мужчина один
за другим
переворачивал
столики кафе,
мольберты
художников
и книжные киоски,
в которых
продавалась
порнография
столетней
давности. Туристы
с криками убегали
от этой волны
разрушений.
Ахнув, Эмма
подскочила
на ноги, и вскинула
на плечо сумку
для книг.
Расчищая
себе дорогу,
мужчина направлялся
прямо к ней.
Его черный
плащ развевался
за ним на ветру.
Габариты мужчины
и неестественная
плавность его
движений заставили
ее задуматься,
а был ли он вообще
человеком. Его
длинные, густые
волосы свисали,
закрывая наполовину
лицо, многодневная
щетина покрывала
щеки.
Указав
на нее трясущейся
рукой, он прорычал.
- Ты.
Эмма
огляделась
по сторонам,
в надежде увидеть
того несчастного
ТЫ, к которому
он обращался.
Но это оказалась
она. Черт бы
все побрал,
этот сумасшедший
направлялся
к ней.
Повернув
ладонь внутренней
стороной вверх,
он жестом подозвал
ее к себе - словно
даже не сомневался,
что она подчинится.
-
Ээ, я-я вас не
знаю, – пропищала
она и, попятившись
назад, сразу
же наткнулась
на скамью.
А
он продолжал
на нее надвигаться,
игнорируя
расположенные
между ними
столики, с легкостью
откидывая их
в сторону, словно
игрушки, и
неукоснительно
приближаясь
к своей цели
– к ней. В его
бледно-голубых
глазах горела
неистовая
решимость.
Когда он оказался
рядом, Эмма
еще острее
ощутила его
ярость, вызвавшую
в ней сильную
тревогу. Ведь
ее вид считался
хищниками
ночи, а не добычей.
Да и к тому же
в глубине души
она была настоящей
трусихой.