— Ты
смогла бы это
съесть? — спросил
ликан. — Если
бы пришлось?
— он еще раньше
задавался этим
вопросом, и
теперь молился,
чтобы ответ
оказался
положительным.
— Да.
— Тогда
почему не ешь?
— поинтересовался
он недоверчивым
голосом.
Эмма
изогнула бровь.
— А ты
можешь пить
кровь?
— Мысль
ясна, — спокойно
произнес он,
несмотря на
захлестнувшее
его разочарование.
Лаклейн обожал
еду, любил ритуал
совместного
поглощения
пищи. В те моменты,
когда не голодал,
он смаковал
каждый кусочек
и, как и все ликаны,
был способен
оценить еду
в любой ситуации.
Но сейчас его
потрясло осознание
того, что они
никогда не
смогут разделись
трапезу или
выпить вместе
вина. Что она
станет делать
на общеклановых
торжествах…?
Лаклейн
прервал себя.
О чем он только
думает? Он никогда
так не оскорбит
сородичей,
приведя вампиршу
на общие собрания.
Наконец,
очевидно, смирившись
с тем, что ей
все-таки придется
здесь сидеть,
Эмма откинулась
на спинку диванчика.
И когда к ним
на секунду
подошел официант,
чтобы налить
воды, она встретила
его вежливым
выражением
лица.
Склонив
голову набок,
Эмма смотрела
на стакан с
водой, будто
гадая, как лучше
всего с ним
поступить. Но
так ничего и
не придумав,
испустила
долгий, усталый
вздох.
— Почему
ты всегда такая
уставшая?
— А почему
ты задаешь так
много вопросов?
Значит,
на людях она
становится
храбрее? Как
будто эти
человечишки
смогут помешать
ему сделать
всё, что он захочет.
— Если
ты пила всего
лишь в понедельник
и у тебя на теле
нет ран — а я
бы их увидел
— то о каком
состоянии ты
говорила?
Она
принялась
барабанить
ногтями по
столу.
— А это
уже следующий
вопрос.
Лаклейн
едва обратил
внимание на
ее слова, ибо
ему в голову
пришла мысль
настолько
отвратительная,
что он тут же
воспротивился
ей. Возникшее
предположение
потрясло его.
Закрыв глаза
и стиснув зубы,
он медленно
покачал головой.
О, Господи,
только не это.
Она беременна?
Нет, невозможно.
По слухам вампирши
были бесплодны.
Конечно, если
верить все тем
же слухам, то
вампирш вообще
больше не
существовало.
Но она же здесь.
В чем
еще может быть
причина?
Ему
придется заботиться
не об одном, а
о двух вампирах.
Живущих в его
доме, распространяющихся
в его клане,
подобно какой-то
заразе. И какая-то
пиявка обязательно
захочет их
вернуть.
Напряжение,
которое он
испытывал в
течение этого
долгого сумасшедшего
дня, вернулось
с удвоенной
силой.