боли отчаяния
с горьким дымом уверенности
быть только частью того,
что в течении всемогущества
отдает свою бренность.
Так просыпается конец этого творения,
это приближается предназначение последней фазы.
Окруженные смрадом слез
умирают посредственность и незначительность.
Переживают разум и чувство слепую скорбь,
которая в крови знака задыхается дико.
И с солнцем просыпается в утре,
окруженным сияющим блеском,
очаровательной красоте всей вечности подобным,
победы торжествующая улыбка».
- У меня такое впечатление, что вы не держите под контролем это дело, Джо.
Томас Бекетт был возбужден и на этот раз даже не пытался скрывать свою до-саду. Потеющее лицо Киплинга заполнило собой почти весь экран видеотелефона.
- Что значит «я»? Это были люди из секретной службы ООН. Никто не мог рас-считывать на то, что они ведут себя так дилетантски и позволяют застать себя врасплох. Но и, это еще, к сожалению, не все...
Киплинг протирал пот с лица носовым платком. Он боялся, но он должен был сказать это Бекетту.
- И их застал врасплох не кто-нибудь. Как мы смогли разузнать позже, это был тот журналист из Вены. Но не надо бояться, Томас. Я уже все устроил. Мы уберем этого Вайгерта.
Правая рука Бекетта нервно играла с кнопкой шариковой ручки: включить, выключить, снова включить и снова выключить.
- Что вы имеете в виду? Мы не можем просто так убрать его, как вы говорите. Вы сознаете, надо надеяться, что мы тем самым как раз и обратим внимание людей на то, что нам совсем не хочется сделать публичным. Где одна ищейка, туда прибегают и другие. И каждая новая сунет свой нос еще глубже, чем ее предшественница. Даже если самое важное останется скрытым от них, то все равно слишком усердные журналисты могут нанести много вреда. Я думаю, вам это ясно, Джо.
Киплинг поторопился с ответом.
- Естественно. Но ничего страшного. Дела Вайгерта и так уже не хороши. Мы воспользовались этим. Несколько часов назад его газета временно отстранила его от должности. Нам даже не понадобилось много содействовать в этом. Его шеф и без того был очень сердит на него из-за истории с Фолькером. То, что он нашел мертвыми Мартена и его жену, сломает ему шею. Мы навесим на него эти убийства.
Киплинг радовался своему шахматному ходу. Он сделал добродетель из необходимости. И как адвокат он знал, что не слишком трудно собрать необходимые доказательства вины Вайгерта. Его помощники уже стояли на старте. Бекетт мог быть доволен, что он, Киплинг, был здесь. Его связи в Вене оправдались еще раз.
Бекетт обдумывал. Идея Киплинга была пригодна, в этом не было никаких со-мнений. Если Вайгерт потеряет работу и предстанет перед судом по подозрению в убийстве, ему будет не до того, чтобы вынюхивать дальше. Одна проблема была бы этим решена, пусть даже и самая незначительная из всех.