А будет - поздняя осень, переходящая в зиму, детский плач по ночам, бессонница, пустые вечера и отупляющая усталость. Но ты не бойся, Лу, я не сломаюсь, выдержу. Я сильный. Уж если смог выдумать тебя, то, значит, и жизнь себе сумею придумать такую, как нужно.
- Мне уйти? - спросила Лу, снова превращаясь в маленькую бродяжку - Или все–таки впустишь меня в свой дом?
- Что ж, пойдем.
На ней снова было бесформенное пальто, а за плечами - грязная котомка. Синий китайский халат и бруски малахита остались лежать на полу осколками разноцветного витража.
Я медленно поднялся на первый этаж и остановился на пороге гостиной, поникший и виноватый. Но жена улыбнулась мне так, как будто я преподнес ей букет цветов.
А Лу вдруг пропала, растаяла в воздухе легкой струйкой тепла, рассыпалась солнечным светом. И мы с Анной–Мари, встав на колени, собирали его, как монетки с пола. А потом, смеясь, ловили сачком, точно ярких тропических бабочек.