взволнованные люди были полны надежд на землю ханаанскую.
Трудно сказать, сколько там было людей. Называют разные числа — от ста тысяч до двух миллионов. В любом случае это было очень представительное собрание. Собравшиеся услышали два рассказа. Первый был от лица большинства. Все они согласились с тем, что это была чудесная страна, где течет молоко и мед. Все согласились с тем, что земля эта изобилует плодами и приятна для жизни. Но все они согласились и с другим: овладеть этой землей невозможно. Книга Чисел в главе 13 сохранила их рассказ: «Мы ходили в землю, в которую ты посылал нас; в ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее; но народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные, весьма большие; и сынов Енаковых мы видели там. Амалик живет на южной части земли, Хеттеи, Иевусеи и Аморреи живут на горе, Хананеи же живут при море и на берегу Иордана» (ст. 28—30).
Пока звучал этот унылый доклад, человек по имени Халев не мог найти себе места: он видел, как угнетающе действуют эти слова на собравшихся людей. Шум недовольства и разочарования становился все громче, и тогда Халев не смог больше сдерживаться. Вскочив, он прервал говоривших: «Пойдем и завладеем ею, потому что мы можем одолеть ее» (ст. 31).
Но большинство не дало Халеву договорить. «А те, которые ходили с ним, говорили: не можем мы идти против народа сего, ибо он сильнее нас. И распускали худую молву о земле, которую они осматривали, между
сынами Израилевьми, говоря: земля, которую проходили мы для осмотра, есть земля, поедающая живущих на ней, и весь народ, который видели мы среди ее, люди великорослые. Там видели мы и исполинов, сынов Енаковых, от исполинского рода; и мы были в глазах наших пред ними, как саранча, такими же были мы и в глазах их» (ст. 32—34).
После этих слов все собравшиеся, как записано, подняли вопль. Все в одно и то же время. Я и представить себе не могу, что такое вопль, поднятый двумя миллионами (пусть даже сотней тысяч) людей, но, должно быть, это было что-то ужасное. Они не плакали тихонько, прикрываясь носовыми платочками. Они подняли вопль. Наверное, и ночью раздавались эти страшные стоны и рыдания.
Идея комитета уполномоченных (в нашем случае — двенадцать соглядатаев) даже сегодня вызывает усмешку. Как-то я услышал, что идеальная форма комитета — это семь человек при двух отсутствующих. В другой раз кто-то сказал мне, что комитет из пяти человек обычно состоит из председателя, имеющего решающее слово, трех человек, которые всегда будут «за», и одного «козла отпущения», который возьмет на себя функцию представлять меньшинство.