Фланн теперь даже вилял хвостом, и Винсент О'Нейл сообщил массу подробностей для передачи Дугласу. Она пыталась их запомнить, когда по дорожке, ведущей к дому, подъехал знакомый белый «мерседес». Однако высунувшаяся из окошка водителя голова была не тициановской, а темной, с распущенными волосами. Похоже на прическу Джеральдины. Так оно и оказалось.
— Привет! — по-приятельски окликнула она. — Залезайте! И не надо выглядеть такой перепуганной, — засмеялась она, когда они выезжали на дорогу. — Я не собираюсь вас похищать. Сзади свободно?
На заднем сидении было свободно, гораздо свободнее, чем впереди.
— Я не перепугана, — быстро сказала Джоанна, — просто удивлена. Я вполне могла бы дойти.
— Не сомневаюсь, — все еще весло ответила Джеральдина. — Но я страдаю великодушием. Разве вы не знали? Я хотела видеть вас, — объяснила она, пока они ехали, — по поводу этих эскизов. Они нам очень пригодились. — То, что ее восхваления не знали границ, только ухудшало дело. К этому добавились сообщения от Ши. — И они все хотят еще, — заключила Джеральдина. — Не только для «Юности О'Малли», но и для других направлений. Наклевывается еще одна британская фирма. Так что в итоге перед вами прекрасное будущее, и я подумала, что вам следует об этом знать.
— Это ужасно мило с вашей стороны, — Джоанна терзалась самоуничижением. — Я очень признательна.
Неожиданно для нее сиренево-голубые глаза сощурились.
— Да-а, я была уверена, что так и будет. И что будет жалко все испортить.
— Испортить? — К щекам Джоанны прихлынула жаркая волна. Она нервно дотронулась до них.
— О, даже вы не можете быть настолько наивной, — вздохнула Джеральдина. — Вас вышвырнут на улицу, девочка, и О'Малли не притронуться ни к одной вашей работе, если они узнают о вас и Майлсе.
Разве это была жаркая волна? Теперь она стала ледяной. Она докатилась до ладоней Джоанны и хлынула дальше, в нижнюю часть живота.
— Кто вам сказал? — спрашивать не было необходимости. Это мог сделать только один человек.
— Ши.
— Но он обещал. О, как он мог!
— Ну-ну, нечего рвать на себе волосы, — грубо сказала Джеральдина. — Он был пьян. Я, право, не знаю, как он вообще сохранял вертикальное положение. Он весь день провел на ногах, а вечером был этот прием, из тех, где не спрашивают, хотите ли вы еще, просто все время доливают в ваш фужер. Кто-то спросил о вас, и он проговорился, что вы знали Майлса, только это, больше ничего. Остальное я вытянула из него уже потом, в такси. Он к этому времени был так измучен, что не знал, на каком свете. — Она сказала все это спокойно и без смущения.